Город несколько лет спустя - [19]

Она отошла на шаг, рассматривая чудное сооружение, и вновь подивилась, кому пришло в голову соорудить такое и, главное, зачем. Вилка ударила по баку, произведя дребезжащий звон, и девушку передернуло. Обойдя знак, девушка поспешила по дороге к невидимым пока домам Города.

Центр Города: серый свет падает на серые здания. Нет, не верно, здания не все серые, но тусклое освещение крадет краски даже у яркого кирпича. Ветер с залива играет голубиными перьями, заставляя их кружиться над мостовой в причудливом танце. Сорняки растут в расщелинах асфальта, но пасмурное утро украло и их краски тоже. Девушка прошла мимо старого «мерседеса», заглянув внутрь. Когда-то роскошная кожаная обивка подрана, из нее торчат сор и плесень, вскормленная все тем же туманом, тянущим свои щупальца в разбитые окна.

На улицах пустынно. Пока странница встретила лишь черную кошку в дверном проеме, фыркающую на туман. Девушка прислушивалась к звуку собственных шагов в полной тишине. Разбитые окна, как глаза мертвецов, ревниво следили за каждым ее шагом. Дома – огромные глыбы бетона и стекла, с пятнами лишайника и птичьего помета – поднимались ввысь, бросая вызов небу. Последние этажи были скрыты туманом, поэтому ей казалось, что здания бесконечны.

Девушка, измотанная и бесконечно усталая, брела в полусне-полубреду по Маркет-стрит. Ей безумно хотелось спать, но инстинкт не позволял расслабиться, зайти в один из офисов и свернуться калачиком на диване. Она продолжала идти, уже не удивляясь чудесам, населяющим Город.

На улицах слышалась приглушенная органная музыка. Из-за угла выскочила машина, напоминающая огромного металлического паука, и, скрипя железными суставами, устремилась вниз по улице по трамвайным рельсам. Подняв голову, девушка вздрогнула, увидев, как кто-то улыбается ей сверху, но почти сразу поняла, что это лишь очертания женских лиц, нанесенные тушью на уличные фонари.

Дойдя наконец до «Трансатлантика», девушка остановилась, чтобы полюбоваться на огромное здание. Со стен на нее смотрели странные существа с человеческими телами и головами зверей. Огромный, ядовито-яркий змей обвивал пирамиду, поднимаясь к вершине, скрытой в клубящемся тумане. У девушки закружилась голова. Жар от раны играл с ней странные шутки – змея, казалось, извивается и шипит. Стряхнув с себя оцепенение, путница побрела дальше.

На одном из перекрестков, в сером призрачном свете она увидела группу людей в темных одеждах. Они стояли неподвижно на открытом пространстве, и ветер доносил звук их голосов. Девушка, притаившись за бетонной стеной, попробовала разобрать слова, уловить движения, чтобы определить, могут ли эти люди представлять опасность. Наконец, не поняв ни слова и продрогнув до костей в ледяном тумане, она решилась подойти к группе, держа арбалет наготове.

Люди были сделаны из темного металла, на котором туман осел мелкими капельками. Порывы ветра раскачивали их металлические челюсти, крепившиеся к черепам шарнирами, и из пустых глоток раздавался чудной гул, который девушка и приняла за речь. Пустые глазницы изучали незнакомку, и она, вновь не выдержав безмолвного напряжения, обошла конструкцию и поспешила вниз по улице.

Вдруг над ее головой послышалось хлопанье крыльев, как будто огромная птица летела низко-низко над улицами Сан-Франциско. Она подняла голову и увидела Ангела – он летел вперед, обгоняя ее, освещая серые стены домов золотым сиянием крыльев. Не раздумывая ни секунды, девушка собрала последние силы и устремилась за посланником свыше. Теперь ее вел не страх, но вера – вера, что Ангел приведет ее к матери.

Дорога виляла по узким аллеям, где высокие дома, стоящие тесным строем, закрывали небо. Голова разламывалась от боли, становилось трудно дышать, в глазах потемнело. Девушке начало казаться, что враждебные здания надвигаются на нее, давят, не дают вздохнуть полной грудью. Оглянувшись, она краем глаза заметила, что дома движутся, меняются местами, сходятся в одном месте и расходятся в другом, до неузнаваемости меняя улицу и отнимая возможность выйти тем же путем, что и вошла. Но ей все уже стало не важно, забылась даже боль в плече. Значение имело лишь одно – догнать Ангела, не потерять этот свет в сером тумане. Золотое сияние крыльев не давало ей заблудиться.

Силы тем временем по капле покидали девушку. Каждый шаг давался все тяжелее, ватные ноги подгибались и дрожали, голова, казалось, превратилась в огромный воздушный шар, наполненный болью вместо воздуха. Готовая сдаться, она завернула за угол и замерла, ослепленная ярким сиянием. Ангел стоял перед ней.

Правая часть его прекрасного лица ласково улыбалась ей. Но слева кожа была разодрана, обнажая металлические пластины. На скуле, где сходились две пластины, виднелась ржавчина. Левый глаз, обезображенный, лишенный века и ресниц, горел золотым огнем, но неверным, мерцающим. Девушка не могла оторвать взгляда от огонька, боясь, что он погаснет навек, но сияние, потухнув, вновь вспыхивало в полную силу. Ангел был обнажен. Его когда-то ровная и гладкая кожа износилась, особенно на суставах, и там и тут проглядывали металлические соединения. Гениталии отсутствовали, и на их месте была все та же гладкая и чуть мерцающая кожа.