Город на Проклятом Море - [2]

— Да. Выключена. Клянусь, тебя не записывают.

— Где хранятся записи?

— В моем архиве данных, дома.

— Ты передавал все это?

— Да, с использованием маминых шифровальных протоколов.

Рутлесс медленно выдохнула. Элва знает свое дело: записи в безопасности.

Рав поднес к лицу трясущуюся, залитую кровью руку, словно собираясь откинуть волосы. Дотронувшись до лица, он отдернул ладонь, уставился на почерневшие пальцы.

— Он засунул щупальце ей в горло. Она задыхалась. Я не мог…

— Ты должен был помочь ей.

— Я схватил его… то есть он схватил меня. Она задыхалась, и все эти щупальца…

Рутлесс кивнула — она слишком хорошо помнила, каково сражаться голыми руками с разъяренным кальмаром. Они были крупнее людей и из-за щупалец казались сильнее, чем были на самом деле. Уж не говоря о том, что они скользкие и проворные.

— Я как-то раз подслушал, как мама рассказывала своим охранникам, что ты однажды во время войны засунула кальмару руку в глотку.

— Все понятно, — отозвалась Рутлесс, рассматривая тела. Брызги, генетическая информация. Предстоит много работы.

— Она сказала, что ты пальцами добралась до его мозга… — продолжал Рав, ощущая рвотные позывы при виде своей окровавленной руки.

— Ты все правильно сделал, Рав.

В обычное время она жутко разозлилась бы на Элву за то, что та позволяет ребенку слушать подобные вещи. Но поскольку этот рассказ, очевидно, спас ему задницу, она про себя благословила нескромность невестки.

— Правильно?

Она кивнула, продолжая размышлять о чистке:

— Ты добрался до дому с игровой площадки, это единственное, что имеет значение.

— Игровой площадки, — повторил он, не понимая.

— Э… о, прости. Военный жаргон. Это значит…

— Я знаю, что это военный жаргон.

— Значит, что ты не погиб.

— Ты никогда… от этого ты кажешься такой старой.

— Допотопной. — Она еще раз оглядела комнату. — Нужно убрать за собой игрушки — так бы мы это назвали.

Он содрогнулся.

— Если я поступил правильно и запись это доказывает, то почему не рассказать обо всем?

Она покачала головой:

— Правильно или нет, кальмары все равно утопят тебя. Ты убил одного из них, судя по всему, какую-то мелкую сошку…

— Он убийца!

— Всплывут старые воспоминания. Всякая чушь про войну, о которой кабу не любят говорить.

— А теперь это сокрытие преступления.

— Возможно, однажды все изменится, если мы раньше не вернемся на Землю. Но для перемен требуется время и мученики, Рав, а я не хочу, чтобы ты стал мучеником. Не за попытку спасения какой-то несчастной проститутки. Хорошо?

Вздрогнув, он кивнул.

— Тогда начнем. Мне нужно, чтобы ты достал гидратационный резервуар кальмара.

— Что?

— У него должен быть резервуар. Чтобы сохранять кожу влажной. — Она указала, где искать, и Рав неловко извлек металлическую канистру из вялой колоколообразной головы инопланетянина. — Подержи так, чтобы я могла видеть блок управления. Хорошо. Там хватит воды, чтобы ты смог вымыться.

— А может, мне просто пойти в душ?

— Нет! Твои клетки попадут в сток, и тогда все пропало. Сними одежду в том углу и с помощью этой воды приведи себя в порядок.

— На полу останется кровь и грязь.

— Ничего. Сейчас тебе просто нужно помыться.

Пока Рав обливался, она расстелила свой плащ на полу коридора и выложила набор различных аэрозолей и нанотехники, которые скопила с начала Изгнания. Потребовалось время, чтобы завести контакты в здешней лаборатории судебной медицины. Иногда ей казалось, что она зря тратит деньги. Разумеется, она думала, что вернется обратно на Землю, прежде чем ей понадобится хоть одна из этих игрушек.

Но месяцы, прошедшие со дня Отступления — никто из жителей Земного Города не называл это событие поражением, — растянулись на годы; они провели здесь уже семнадцать лет.

— Хм, — произнес Рав, стряхивая капли воды с прекрасных белокурых волос.

— Готов?

Он кивнул, отчаянно покраснев; одна из чисто вымытых рук прикрывала пах.

Рутлесс распылила наноаэрозоль на полотенце и передала ему через порог.

— Вот, возьми, вытрись. Хорошо. А теперь положи его на пол, как коврик, и пройдись по нему пару раз. Ступни сухие?

— Ага.

— Оставь полотенце там, где оно лежит, переступи через это щупальце и выходи в коридор.

Без одежды ее племянник выглядел юным и беззащитным. Когда он покинул место преступления, она стиснула его плечо одетой в перчатку рукой и почувствовала, как боль в груди отошла при этом прикосновении.

— Все будет хорошо, детка. Он сглотнул и кивнул.

— Теперь давай разберемся с раной.

Края разреза на его груди уже покраснели — все знали, что слюна кабу исключительно ядовита. Рутлесс насухо промокнула рану салфеткой, пропитанной антибиотиком, и сделала две инъекции для усиления иммунитета. Наконец она наложила на рану тонкий слой искусственной кожи, которая склеилась с настоящей так, что разрез стал незаметен.

— Рану необходимо будет обрабатывать каждый день по меньшей мере неделю. Нельзя, чтобы у тебя остался шрам, — слишком очевидно, что это след от удара клювом. А пока ты будешь носить одежду с высокими воротниками, чтобы никто ничего не заметил. Никто не должен этого видеть, Рав, ты понял меня?

— О'кей.

— Ты с кем-нибудь спишь?

— Нет.

— Точно?

— Нет! — Он порозовел с головы до ног.