Город Масок - [23]

— Я этого не знаю, — терпеливо ответил Люсьен, — но, я подумал, что эта информация может вас заинтересовать.

Наконец он приступил к рассказу о том, что же собственно узнал: сайт университета, Фан-клуб и самое интересное — статья о частых «потерях сознания», наблюдавшихся у «Доктора Смерть».

Родольфо был захвачен этими новостями и заставил Люсьена повторить все несколько раз. Он явно заинтересовался тайной исчезновения Детриджа.

— Как вы думаете, что же с ним произошло? — спросил его Люсьен.

— Я этого не знаю, — медленно ответил Родольфо, — но я надеюсь, это означает, что он где-нибудь здесь, в Талии, в безопасности.

Внезапно, Люсьену в голову пришла идея:

— Какой сейчас год? Здесь, в Беллеции?

Родольфо обратил свои большие темные глаза к Люсьену, как будто не хотел отвечать, но все-таки сказал:

— 1577.

И хотя Люсьен и ожидал услышать что-то вроде этого, он все равно был шокирован. Он почувствовал, как возбуждение охватывает его.

— Следовательно, он исчез всего два года назад, даже меньше, если это произошло в ноябре. Сейчас июнь. Когда вы видели его в последний раз?

Родольфо снова помедлил, будто решая, рассказывать ли Люсьену историю, подробности которой он так долго скрывал.

— Это было примерно два года назад, — наконец ответил он. — Все в Братстве уже смирились с тем, что больше не увидят его. Мы думали, он погиб, так как Детридж говорил, что находится в опасности.

— Но почему бы ему не оказаться здесь? — спросил Люсьен. — Если уж он собирался избежать смертного приговора, то мог стравагировать в Беллецию.

— Нет, — ответил Родольфо, — это не его город. Он появлялся в Беллоне, в университете. Хотя, конечно, путешествовал и по другим городам, когда находился здесь.

Люсьен уже заметил, что итальянские названия были похожи на названия в его мире, Баллона соответствует Болонье, решил он. Но он не задумывался о том, что каждый страваганте привязан к одному городу. Это было похоже на то, как если можно пользоваться только одним аэропортом. Теперь он предположил, что он, Люсьен, прибывает именно в Беллецию потому, что его красно-пурпурная тетрадь была сделана здесь.

— Доктор Детридж использовал талисман, вроде моей тетради?

Родольфо кивнул.

— Да, но, чтобы ты все понял, я должен кое-что объяснить — как он совершил свое первое путешествие в Талию. Ты уже знаешь, что он был алхимиком. Ты знаешь, что это значит?

— Алхимик — это тот, кто пытается превратить свинец в золото?

— Не совсем. Кстати, в нашем мире натурфилософы пытаются получить серебро, золото здесь достать легко.

Люсьен вспомнил название журнала, опубликовавшего статью «Доктор Смерть».

— Натурфилософами здесь называют ученых?

— Да, ученых, таких, как я. Но далеко не все из нас ищут способы получить серебро, почти все — страх агонии. А вот доктор Детридж как раз пытался получить золото, но не из свинца, а из солей и различных минералов. Он учился в университете в вашей версии Талии, в городе, который у нас называют Баллона. Когда, поздно ночью, он проводил очередной эксперимент у себя в лаборатории в Англиа, — то есть у вас в Англии, — произошел несчастный случай — алхимический взрыв, исказивший время и пространство. Он пришел в себя, все еще сжимая медную плошку, которую использовал в эксперименте. Представь себе его волнение и изумление, когда он увидел, что теперь в ней золото!

— Так ему удалось! — воскликнул Люсьен.

— И да и нет, — ответил Родольфо. — Это действительно было золото, но он получил его не в своем мире, где оно было драгоценно, а в нашем, где оно таковым не было. И когда он огляделся, то обнаружил, к еще большему своему удивлению, что переместился в Талию, в Беллону, в лабораторию одного из наших великих ученых — Федерико Бруно, с этого дня доктор Детридж оставил свою алхимическую практику и посвятил себя изучению стравагации.

— И он не взял золота с собой обратно?

Родольфо покачал головой:

— Он попробовал — взял с собой свою медную плошку, но, когда он вернулся в твой мир, она вновь содержала лишь компоненты, а его лаборатория была практически уничтожена огнем.

Несмотря на все это, плошка стала его талисманом, драгоценностью, переносившей его между мирами. Его больше не интересовало золото и возможность разбогатеть; он всецело отдался чистой науке, изучая стравагацию. Именно доктор Детридж установил правило, запрещающее переносить между мирами что-либо кроме талисманов.

— Вы сказали талисманов? Во множественном числе? — переспросил Люсьен, — Он принес в Талию, что-то кроме плошки?

— Да, спустя многие годы и путешествия. Медленно и осторожно он приносил новые объекты, позволившие страваганти, которых он обучал во множестве тальянских городов, совершать их опасные путешествия. И, со временем, он перенес несколько объектов из нашего мира в твой, позволив путешествовать и в обратном направлении. Лишь его плошка, созданная в одном мире и преобразованная в другом, могла перенести страваганте в мир Талии, не будучи частью этого мира.

Люсьен кое-что вспомнил.

— Но ведь не он принес мою тетрадь, вы сказали, что сами сделали это — и это было в мое время.

Родольфо вздохнул.

— Мы по-прежнему многого не знаем. С самого первого путешествия доктора Детриджа, двадцать пять лет назад, все путешественники из нашего мира отмечали, что время в вашем мире течет гораздо быстрее. Это не влияло на доктора Детриджа, он всегда возвращался в тоже самое время и место. Врата, которые он открыл, соединили Талию и твою Англию, но всегда было не ясно, как течение времени изменяется между нашими мирами.