Город и лес у моря - [15]
Забрав с собой ружье и узелок, охотник на четвереньках влез в свою засаду и свистнул к себе дворняжку. Теперь на конце песчаной косы самый зоркий глаз не мог бы обнаружить ни человека, ни собаки.
Между тем стало быстро рассветать. Лежа в скрадке, охотник видел, как нижний край длинного белого облака низко над морем зажегся золотом, потом стал розоветь, краснеть и наконец вспыхнул ярким пурпуром. Еще через несколько минут над спокойной гладью моря, под самым облаком показалась ослепительно красная верхушка солнечного круга.
Свежий бриз потянул с берега и зашуршал сухим камышом.
С моря донесся пронзительный вопль чаек.
Большие стаи птиц то и дело проносились вдали.
Лежа на животе в своем скрадке, охотник мог видеть только впереди себя. Поэтому он не заметил, как сзади него из леса вылетел сапсан. Острые крылья сокола мелькнули в воздухе и сейчас же скрылись в ветвях сосны, одиноко стоявшей на песчаной косе.
Пернатый охотник тоже уселся в засаду подстерегать свою добычу.
Скоро стая каких-то больших птиц опустилась на белую льдину в версте от берега.
В скрадке на косе послышалась возня, и сейчас же из лазейки выскочила кудластая дворняжка. Она уселась было на песок, но из скрадка полетел мимо ее носа кусочек черного хлеба. Дворняжка бросилась за ним. Едва успела она схватить и проглотить его, как новый кусок хлеба вылетел из засады и упал на песок в нескольких шагах от нее. Дворняжка опять побежала подбирать его.
Черные шарики хлеба, летевшие из скрадка, нельзя было разглядеть издали. Поэтому птицам, наблюдавшим за собакой с моря, казалось непонятным, почему она бегает по песку из стороны в сторону.
Одна из птиц, сидевших на льдине, опустилась на воду и поплыла к берегу. Она все время поворачивала голову, с любопытством следя за бегающей дворняжкой.
Скоро с берега можно было различить серый цвет оперенья птицы, приподнятый над водой хвост и вытянутую шею.
Кусочки хлеба не переставали лететь из скрадка в разные стороны, и голодная дворняжка по-прежнему бегала за ними по берегу. В одно из отверстий скрадка осторожно просунулся конец ружейного ствола. Но птица не заметила этого, потому что все ее внимание было поглощено собакой. Конец ружья медленно направился прямо в грудь птице.
В эту минуту она была далеко от охотника, но он уже видел ярко-белый полумесяц у нее на лбу. Это была казарка. Любопытство заставило осторожную птицу забыть опасность. Казарка все дальше и дальше уплывала от стаи навстречу своей гибели. Ее гусь-казанок спал в это время на льдине.
Конец ружья стал поворачиваться, все время оставаясь направленным на птицу. Солнечные лучи ярко заиграли на гладкой поверхности стали. Этот подозрительный блеск бросился в глаза казарке.
Страх пересилил в ней любопытство. Она сейчас же снялась с воды и полетела назад, к стае.
Охотник громко выругался с досады. Дичь опять ускользнула у него из рук: казарка была вне выстрела.
В ту же минуту сапсан бросился на нее из своей засады.
Страшный удар в спину чуть не опрокинул казарку. Острые когти сокола глубоко вонзились в ее тело. Кровь хлынула их ран. От боли и ужаса свет померк в глазах у казарки.
Падая, она широко распростерла крылья и вытянула голову вперед. Это на мгновение спасло ее от гибели. Сапсан не мог добить ее одним сильным клевком в затылок. Он должен был спуститься с ней на воду, чтобы прикончить ее.
Вдруг на берегу блеснул огонь. Грохнул оглушительный выстрел. Дробь на излете забулькала в воду в нескольких саженях. Сапсан в испуге отпустил казарку, взлетел кверху и быстро исчез вдали. Казарка безжизненно погрузилась в воду. Пятясь задом, вылез из скрадка охотник. Он торопливо стащил с себя сапоги, портянки, брюки. Оставшись в одной рубахе, он побежал к морю.
Ледяная вода обожгла ему ноги, но он быстро прошел по ней сотню шагов, отделявших его от истекавшей кровью казарки.
Когда охотник подошел к ней, она лежала на воде без движения. Вся спина ее была в крови. Охотник схватил казарку за крыло, потащил на берег и бросил перед заливавшейся радостным лаем собачонкой.
Охота была кончена. Родная стая казарки, отдыхавшая на льдине, улетела, вспугнутая выстрелом.
Теперь она была уже далеко впереди на Великом пути.
Глава девятая
– Ну, пес, стереги добро, а я в лес сбегаю за хворостом, – говорил охотник дворняжке. – Замерз в воде-то. Разведем костер, погреемся.
Натянув сапоги, он протянул руку за казаркой, чтобы положить ее к ружью, около которого сидела собака.
Тут взгляд его упал на кольцо, белевшее у птицы на лапе.
– Гляди-ка, да гусь-то меченый! – удивленно сказал охотник, разглядывая кольцо. – А на кольце буквы и цифры проставлены.
– Вот оказия! – прибавил он после минуты раздумья, растерянно глядя на дворняжку. – Как же теперь быть? На деревне узнают, а там и хозяин объявится. Скажет: моего гуся убил, домашнего, плати, скажет, мне за него денежки! Нет, постой, этак не годится. Кольцо я с него сниму и в море заброшу, чтобы, значит, концы в воду. А без кольца-то его и хозяин не признает: как есть дикий гусь. Прошлого года осенью я такого же белолобого здесь у берега из рыбацкой сети вытащил. Хорошую цену за него в Питере дали!
