Город-храм Колхиды - [9]
Трудно сказать, в честь какого божества был воздвигнут круглый храм в древнем Вани. На ближнем Востоке и Средиземноморье такие храмы были посвящены богам подземного мира, в частности Кабирам, божествам — покровителям металлургов, о распространении культа которых в Колхиде свидетельствуют греко-римские авторы и этнографические данные.
Все эти здания относятся к III–I вв. до н. э. Но, продолжая раскопки ниже уровня их фундаментов, мы открыли Колхиду еще более древнюю, Колхиду — современницу великих цивилизаций ахеменидского Ирана и классической Греции.
В 1968 г. мы раскопали одно довольно большое здание длиной 17 м (III–II вв. до н. э.), и оказалось, что его фундамент воздвигнут на более раннем культурном слое. Так как раскопочный сезон подходил к концу, изучение этого слоя, уже давшего нам керамику V в. до н. э., отложили на следующий год. В тот день, в конце сентября, мы не могли знать, что всего 50 см отделяет нас от весьма интересной находки, которая станет одной из «вершин» памятной всем участникам экспедиции 1969 г.
ДЕДАТОС — ЗНАТНЫЙ ВОИН
В 1969 г. раскопки продолжались на ранее начатых участках, главным же образом на центральной террасе. Все шло своим чередом: мы тщательно фиксировали процесс раскопок, пересчитывали сотни обломков разнообразных глиняных сосудов, описывали и инвентаризовали находки, обмеряли архитектурные детали и разрезы, фотографировали. С самого начала стали появляться фундаменты древних стен, культурные слои, обломки керамических сосудов. Но вместе с тем, чего греха таить, все время ждали какую-нибудь необыкновенную находку: ведь так повелось, что Ванн каждый год должен принести неожиданность. Конечно, такие мысли не должны возникать у археолога, для которого одинаково ценны и, казалось бы, совершенно незначительный обломок глиняного горшка, и мраморное изваяние, и роскошное украшение из драгоценного металла, так как все они содержат одинаково ценную информацию о прошлом. Но у какого археолога (и не только археолога) нет тайной мечты?
Проходили дни, недели и целый месяц, но не было ничего сенсационного и необычного, культурные слон стали постепенно «обедняться»: даже обломки керамики попадались все реже и реже. Так было до 18 июля.
Раскопки велись в северо-восточной части центральной террасы на глубине до 3 м от поверхности земли. Мы уже прошли культурный слой, к которому относились сооружения эллинистической эпохи. Шли слои более ранние: VI–V вв. до н. э. Мы должны были получить материал, освещающий первоначальный этап истории этого поселения.
Пласт за пластом вскрываются культурные слои, но вдруг, вопреки нашим предположениям, насыщенность слоев резко изменяется: попадаются только единичные обломки. Более того! Наряду с отдельными керамическими фрагментами VI–V вв. до н. э. встречаются образцы более ранней керамики — эпохи поздней бронзы. Следовательно, столь важный для нас культурный слой, по материалам которого мы должны восстанавливать историю возникновения здесь поселения и ранних этапов его жизни, поврежден и перекопан в результате строительной деятельности более поздних эпох? Такие мысли приходили при попытке объяснить эту ситуацию, кстати весьма частую в археологической практике, особенно при раскопках многослойных памятников. Но довольно неожиданно в одной части раскопа появились крупные булыжники, между которыми торчал наконечник железного копья. Отдельные камни, казалось, как-то беспорядочно были разбросаны и смешаны с желтоватого цвета глинистой землей. Что это? Остатки уже разрушенного и разграбленного погребения? Таково было первоначальное впечатление, усиленное еще и тем, что над булыжником была найдена одинокая золотая бусинка (уроненная грабителем?!). Но, к счастью, и эта догадка оказалась ошибочной: погребение было нетронутым.
Погребение Дедатоса
В тот же день мы начали расчистку погребения, но вечером хлынул проливной дождь, и пришлось срочно делать защитные перекрытия и водоотводы. Дождь не прекращался и в следующие дни. Только 27 июля смогли мы приступить к расчистке погребения, которое из-за большого количества находящегося в нем оружия стало именоваться в полевой документации «погребением знатного воина» (порядковый № 9). Скоро стало совершенно ясно, что перед нами представитель местной знати, очень высокого сана.
Для захоронения в скалистом грунте было высечено прямоугольное углубление («гнездо») длиной 6 м и шириной 2 м. В северной части, видимо, был установлен деревянный саркофаг, о чем свидетельствовали найденные там же остатки истлевшего дерева и крупные железные гвозди. Здесь покоились останки «знатного воина», мужчины ростом 170 см, умершего в возрасте 40–42 лет, а снаружи саркофага — захоронение слуг. В свое время погребение было перекрыто булыжником и глиняной насыпью, в которой были обнаружены кости различных животных и птиц — остатки поминального ритуала.
Захоронение с трех сторон было огорожено втулочными наконечниками копий разных размеров (всего 53). У ног воина лежал железный шит. Были обнаружены железный кинжал и меч, а также множество бронзовых и железных наконечников стрел. Ноги погребенного покрывали бронзовые поножи и набедренники. В черепе найдены золотые полые фигурки всадников и птиц (15 штук), украшавшие некогда головной убор. У шеи обнаружена золотая монета, а на груди — золотое ожерелье из подвесок-лунниц и бус. В погребении были также золотая серьга, три пары браслетов (золотые, серебряные и бронзовые), золотые и серебряные перстни, точильный камень, бронзовое блюдо, колхидская глиняная миска, аттический чернолаковый канфар (двуручная чаша для винопития), кувшинчик, расписанный красной краской, и одна амфора. Еще пять амфор стояли в той части погребения, где были захоронены слуги.
