Город греха - [23]

Дэнни поднялся, в голове у него гудело, словно там гремел джаз-банд. Отис сказал:

— А хера тут делать службе шерифа? Нехера ей тут делать.

Дэнни хрястнул его револьвером по морде. Отис рухнул на ковер, застонал и выплюнул сломанный протез. Дэнни присел возле него и спросил:

— Ты продал героин высокому седому человеку?

Джексон сплюнул кровавую слизь и кусочек откушенного языка:

— Я работаю с Джеком Д. и участком семь-семь, мать твою…

Дэнни поднял револьвер на уровень глаз:

— А я работаю с Микки К. и округом — и что дальше? Я задал тебе вопрос.

— Слушай, я имею дело с Голливудом! Знаешь, сколько там седых мудаков!

— Я хочу знать имена всех, кто заправляется в клубах на Саут-Сентрал.

— Через мой труп! Хер чего тебе скажу.

В голове Дэнни снова загремел джаз, всплыла фонограмма сакса Коулмена Хили, вспомнился готовый расплакаться молодой негр:

— Повторяю: мне нужна информация о высоком белом мужчине. Средних лет, седой.

— Я же тебе ска…

Дэнни услышал, как по лестнице кто-то подымался, невнятный разговор и знакомый звук взводимых курков. Отис заулыбался. Дэнни все понял: убрал револьвер и приготовил жетон. В дверях появились двое белых здоровяков с револьверами 38-го калибра в руках; Дэнни показал свой жетон и продемонстрировал готовность к мирным переговорам:

— Служба шерифа. Детектив.

Двое белых вошли в комнату, держа пушки наготове. Тот, что был повыше, помог Отису подняться; второй, курчавый толстяк, взял у Дэнни жетон, осмотрел его и покачал головой:

— Мало того что вы, ребята, спутались с этим жидярой Микки. Вы теперь еще моду взяли избивать моего лучшего осведомителя. Отис, ты у меня негр что надо. Везунчик. А ты, помшерифа Апшо, бестолочь.

Высокий полицейский проводил Отиса в ванную. Дэнни забрал свой жетон. Курчавый толстяк сказал:

— Вали в свой округ и лупцуй там своих собственных ниггеров сколько влезет.

Глава пятая

— …И самым эффективным средством распространения коммунизма, его уникальным по вероломной изобретательности орудием является умение выступать под тысячами разных знамен, огромным количеством разных лозунгов, названий и комбинаций символов, распространять свои раковые метастазы под множеством масок. Все они имеют целью совращать и вводить в заблуждение во имя сострадания, добра и социальной справедливости. УАЕС, Ассоциация содействия цветному населению, АФТ-КПП, Лига борьбы за демократические идеалы, Американцы против предрассудков. Это все организации с громкими названиями, и каждый хороший американец должен гордиться членством в них. Но все это ядовитые щупальца коммунистического заговора, несущие разрушения и гибель.

Мал, поглядывая на других участников собрания, уже с полчаса внимательно рассматривал Эдмонда Дж. Саттерли, выпускника иезуитской семинарии и бывшего фэбээровца. Он высок ростом, с фигурой грушевидной формы, сорока с небольшим лет. Манера его речи была чем-то средним между домотканой риторикой Гарри Трумэна и воинственной галиматьей завсегдатая Першинг-сквера, при этом он переходил то на крик, то на шепот. Дадли Смит, куря одну сигарету за другой, казалось, слушал эту болтовню не без удовольствия. Эллис Лоу посматривал на часы и на Дадли, видимо опасаясь, что тот засыплет пеплом новый ковер гостиной.

Доктор Сол Лезник, психиатр и давнишний информатор ФБР, сидел дальше всех от Охотника на Красных. Это был маленький, хрупкий на вид старичок с яркими голубыми глазами; он не переставая кашлял, подпитывая свое буханье крепкими европейскими сигаретами. У него был вид профессионального стукача и доносчика, годного для любой обстановки. И хотя службу свою, по слухам, он нес добровольно, к своим работодателям испытывал глубокую неприязнь.

Саттерли принялся ходить взад-вперед и жестикулировать так, будто перед ним были не четверо слушателей, а четыре сотни. Мал ерзал в своем кресле, ежеминутно напоминая себе, что этот паяц — его пропуск к званию капитана и должности главного следователя офиса окружного прокурора.

— …А в начале войны я служил в группе наблюдения за иностранцами и занимался перемещением японцев. Тогда я и познакомился с методами внушения антиамериканских настроений. Японцы, чувствовавшие себя настоящими американцами, добивались зачисления в вооруженные силы. Большинство были смущены, а враждебные элементы под видом патриотов отечества пытались совратить их на путь предательства посредством системы тщательно продуманных аргументов о расовой дискриминации в Америке. В то время как нашими идеалами являются свобода, справедливость и свободное предпринимательство, вероломные японцы выставляли американскую демократию как страну, где линчуют негров, страну ограниченных возможностей для цветного населения, а ведь занимавшиеся коммерцией американцы японского происхождения к началу войны составляли основу среднего класса. После войны, когда угрозой номер один для внутренней безопасности Америки стал коммунистический заговор, я наблюдаю, как тот же прием внушения, то же манипулирование используется для подрыва наших моральных устоев уже красными.

Развлекательная индустрия и бизнес просто кишат сочувствующими известным лицам, уличенным в антиамериканской деятельности. Я создал движение «Против красной угрозы» с целью искоренения радикалов и вредителей. Организации, желающие очиститься от красной крамолы, делают нам символический взнос, и мы устанавливаем наличие связей их служащих и кандидатов на получение работы с коммунистическими группировками, а на всех выявленных красных у нас заведены подробные личные дела. Наша служба позволяет также доказать непричастность к подрывным элементам тех, кто был несправедливо обвинен в этом, и получить работу, в которой им ранее было отказано. Далее…