Город гибели - [56]

Заканчивая свою речь, миссис Эванс взяла рыбину и принялась ее нюхать.

— Совсем свежая, — сказал Рейнольдс.

Кухарка опять понюхала с недоверчивым выражением на желтоватом лице.

— В прекрасном же хозяин сегодня настроении, — сказала она. — В одном из своих лучших.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Если он кому и скажет, то это будете вы, не так ли? — ответила миссис Эванс. — Я не тот человек, кто внушает ему хоть малейшее доверие.

И она стала отгонять Рейнольдса от холодильника, слегка похлопывая его внешней стороной руки по ребрам.

— К нему заходили двое, — болтала кухарка.

— Двое? Кто такие?

— Полиция. Так они сказали. По-моему, не похожи.

— Полиция?

— Один из них был явный неряха. Действительно, совсем мальчишка. Они просидели у него довольно долго. Ага, знаю! Он расстроился из-за того, что опять вздрогнул от шума радио из соседней двери. Сразу же, как только они от него ушли. Ведь не ночью же включили радио. Было не поздно.

— Что могло бы понадобиться здесь полиции?

— Ваши догадки стоят столько же, сколько и мои.

Вдруг (Рейнольдс не понял почему) он вспомнил фотографию той бедной малышки с хорошеньким кукольным личиком, голубыми глазами и длинными шелковистыми волосами. Возможно, они проверяют дом за домом, как это уже однажды делали, когда была убита женщина в безалкогольном ресторане в Лэнсе. Двое таких вежливых мужчин, у них это называлось «вполне обычная проверка».

Это случилось вечером, когда Рейнольдс был в гостях, так что ему было нетрудно представить им алиби. Но странное дело, при всей их учтивости и при всей надежности этого алиби полицейские заставили его почувствовать себя утаивающим что-то важное и даже в чем-то виноватым. Вплоть до того, что, когда Рейнольдс говорил с ними, он чувствовал, как его лицо начинало краснеть, а руки дрожать, и слова выходили из губ с засушенной и вымученной тщательностью, какая бывает у человека, нервно повторяющего выученный наизусть урок.

— Наверняка что-то случилось с машиной.

Миссис Эванс пожала плечами.

— Или, быть может, он жаловался полиции насчет этого радио.

На этот раз миссис Эванс вообще не ответила, так как она все еще очищала яблоки от кожи и косточек.

— Что за бестолковая работа! — наконец проворчала она себе под нос.

Сэр Малькольм за весь день ни разу не вспомнил о визите полицейских и Рейнольдс предпочел его не спрашивать.

— О Господи! О Господи! О Господи! — воскликнул он, когда Рейнольдс осторожно разгрузил поднос с завтраком. — Вижу, наша славная миссис Эванс опять залезла в замороженные смеси.

— Сэр?

— Эти бобы выглядят совсем измученными.

— Сегодня в магазинах не было свежих бобов, сэр.

— Да, но хоть что-то свежее должно было быть. Как насчет цикория?

— Я подумал, вы сказали, что не любите…

— Я ничего не имею против цикория. Совсем ничего. Только в меру.

Внезапно сэр Малькольм бросил на Рейнольдса один из своих пронзительных взглядов, неожиданно вспыхивающих под слегка морщинистыми бледно-серыми веками.

— С вами все в порядке, Рейнольдс?

— Все прекрасно, сэр.

— У вас трясутся руки.

Рейнольдс как раз вытянул из кольца салфетку сэра Малькольма и резким движением развернул ее.

— Мои руки, сэр?

— Вы выглядите, как будто вас что-то расстроило.

— О нет, сэр. Совсем нет.

Сэр Малькольм наколол кусочек яблока на кончик своей вилки и рассмотрел его со всех сторон. Затем он отправил яблоко в рот и, посасывая, сказал:

— Хорошо, Рейнольдс.

И только когда Рейнольдс, готовя сэра Малькольма ко сну, подал поднос с бокалом воды и двумя таблетками снотворного, старик наконец заговорил о визите.

Проглотив сначала одну, а затем другую таблетку, он по обыкновению погладил себе горло правой парализованной кистью, вероятно, чтобы помочь таблеткам проскользнуть в желудок, и лишь затем сказал:

— Ах да, меня расспрашивали сегодня о вас, Рейнольдс.

— Расспрашивали, сэр?

— Да, расспрашивали. — Старик помолчал, как бы испытывая злое желание продлить беспокойство слуги. — Полицейское расследование.

— Полицейское расследование, сэр?

Рейнольдс почувствовал, что его руки, державшие поднос, вновь задрожали, и уже знал, что сэр Малькольм опять сделает ему замечание, это только дело времени.

— Не нужно тревожиться. Речь шла об этом… э-э… грязном деле с пропавшей девочкой. Как родители разрешили ей пойти с совершений незнакомым человеком или с незнакомыми людьми, полностью за пределами моего понимания. Это было бы довольно странно, если бы она была обычной девочкой, но в случае с психически ненормальным ребенком, — кажется, наши друзья употребили слово «неполноценный» — да, такая безответственность уже просто преступна! Вы не находите?

— Да, конечно.

— И не смотрите так озабоченно! Я… э-э… снял вас с крючка. Могу вас в этом уверить. К счастью, мне нужно было лишь заглянуть в дневник, чтобы убедить их, что в интересовавшие их дни — два или три? — вы были со мной в Лондоне. Когда я проходил это проклятое обследование в лондонской клинике. Помните? О, вам нечего бояться, мой дорогой Рейнольдс. Разумеется, я соврал бы ради вас, если бы возникла такая необходимость. В конце концов, в наше время нелегко найти хорошего слугу. Но на самом деле никакая ложь и не потребовалась.