Город гибели - [27]

Луч фонаря скользнул вдоль холла. Там, где раньше была видна сплошная стена, теперь зиял темный проем.

— Дверь в потайную комнату, которую нашла мисс Элизабет, — взволнованно сказал Баннер. — Идемте!

Он побежал через холл, и Грисвелл машинально последовал за ним.

Хлопанье и возня доносились именно со стороны этой новой двери, но сейчас они уже прекратились.

Свет обрисовал узкий коридор, подобный туннелю, который был проделан в толстой стене старого дома. Не колеблясь, шериф нырнул в темноту.

— Наверное, мышление зувемби отличается от человеческого, — рассуждал он вслух, освещая себе дорогу. — Но раз прошлой ночью у этой твари хватило ума замести следы, чтобы мы не смогли понять, откуда она пришла… Да, здесь есть комната — тайная комната дома Блассенвилей!

Он остановился, и Грисвелл за его спиной в ужасе закричал:

— Боже мой! Это та самая комната без окон, с тремя повешенными, которая мне приснилась!

Луч фонаря, обежав стены круглой комнаты, внезапно остановился. В широком круге света виднелись три фигуры, три маленькие сморщенные мумии в истлевших платьях прошлого века. Их ноги отделяло от пола не менее фута, а сами они были подвешены за вытянувшиеся шеи к цепям, свисающим с потолка.

— Три сестры Блассенвиль! — прошептал Баннер. — В любом случае мисс Элизабет не была сумасшедшей.

— Смотрите, там, в углу… — Грисвелл с трудом заставил голос повиноваться.

Свет фонаря двинулся и тут же замер.

— Неужели это когда-то было женщиной? — прошептал Грисвелл, содрогаясь. — Это ужасное желтое лицо, эти руки с черными когтями, словно у зверя. И все же это был человек — на ней обрывки старого бального платья… Почему служанка-мулатка носила такое одеяние?

— Вот где было ее логово в течение сорока лет, — не слушая его, проговорил Баннер, глядя на мертвую тварь, распростертую в углу. — И это оправдывает вас, Грисвелл. Помешанная женщина с топором — вот все, что нужно знать властям. Боже, что за место! И какую дьявольскую натуру надо было иметь с самого начала, чтобы предаваться этим колдовским обрядам!

— Женщина-мулатка? — прошептал Грисвелл, предчувствуя новое ужасное открытие.

Баннер покачал головой:

— Мы неправильно поняли бормотание старого Джекоба, как и то, что написала мисс Элизабет. Она должна была знать правду, но семейная гордость не позволила ей сказать правду. Грисвелл, теперь я понял: мулатка отомщена не так, как мы предполагали. Она не пила Черного Зелья, которое приготовил для нее старый Джекоб. Зелье предназначалось для другой цели: подмешать в еду или в кофе… а потом Джоан убежала, посеяв семена зла.

— Так значит, это не мулатка? — спросил Грисвелл.

— Когда я увидел ее там, в холле, я уже знал, что она не мулатка. Даже в этих искаженных чертах лица отражается ее наследственная красота. Я видел ее портрет и не могу ошибиться. Здесь лежит существо, когда-то бывшее Селией Блассенвиль.

Пер. В. Смирнова

Джозеф Конрад Идиоты

Мы ехали по дороге из Трегье в Керванду. Быстрой рысью проскочили между живыми изгородями, венчавшими земляные валы по обе стороны дороги; затем у подножия крутого подъема, не доезжая Плумара, лошади перешли на шаг, и кучер тяжело спрыгнул с козел. Он щелкнул кнутом и, держась одной рукой за подножку и уставившись в землю, стал взбираться в гору, неуклюже ступая сбоку от экипажа. Через некоторое время он поднял голову, показал концом кнута вверх по дороге и сказал:

— Смотрите: идиот!

Нещадно палило солнце. Возвышенности были покрыты рощицами тощих деревьев, ветви которых торчали высоко в небо, как будто они посажены на ходули. Маленькие поля, разделенные живыми изгородями и каменными барьерами, лежали прямоугольными заплатками из живой зелени и желтизны. Они походили на неумелые мазки безыскусной картины. И вся местность была разделена на две части белой прожилкой дороги, уходившей вдаль, словно пыльная река, сползающая с холмов к морю.

— Он здесь, — опять сказал кучер.

Мы тихо проехали рядом, и в высокой траве обочины медленно проплыло на уровне колес чье-то лицо. Глупое красное лицо. Вытянутая голова с коротко остриженными волосами, казалось, одиноко лежала, уткнувшись У подбородком в пыль. Тело осталось в кустах, густо росших по дну глубокой канавы.

Это было лицо юноши. С виду ему можно было дать лет шестнадцать, возможно, меньше, возможно, больше. Время забывает такие создания, и они живут, нетронутые годами, пока сострадательная смерть не усыпит их в своих объятиях; добросовестная смерть, которая и в спешке никогда не забывает даже самых незначительных своих детей.

— Ага, а вот еще один.

Кучер произнес это с некоторым удовлетворением в голосе, как будто поймал взором нечто долгожданное.

Точно, еще один. Этот стоял почти посередине дороги в ярком солнечном свете на краю своей собственной короткой тени. Он стоял, втянув руки в рукава длинного пиджака, его голова втянулась в плечи и совсем вспухла от жары. Издали он казался, человеком, страдающим от сильного холода.

— Это близнецы, — пояснил кучер.

Идиот отковылял на два шага в сторону и посмотрел на нас через плечо. У него был невидящий и изумленный, словно зачарованный, взгляд. Он не обернулся нам вслед. Вероятно, промелькнувший перед его глазами образ не оставил никаких следов в уродливом мозгу. Когда мы поднялись на вершину склона, я выглянул из экипажа. Идиот стоял на дороге в том же месте, где мы его оставили.