Горькое лекарство - [79]

– Заболеваемости и смертности? Не запутывайте меня. Я уверен, что вы говорите конкретно о смерти. И вам кое-что известно об убийстве Фабиано. У вас есть улики, вы их скрываете от правосудия, а это уголовное преступление, Варшавски. Вам надлежит это знать.

– Я ничего не скрываю насчет Фабиано. – Боже, а ведь я про него совсем забыла... Я помолчала, с трудом стараясь попасть в прежнее русло... А вдруг Серджио застрелил Фабиано, подумав, что тот его обвел вокруг пальца?.. Затем продолжила: – Нет. Речь о Малькольме Треджьере. И детали мне тоже неизвестны. Все наугад. Но на конференции может открыться один интересный документ, который, возможно, прольет свет на истинный ход событий: что в действительности произошло с Малькольмом.

Роулингс тяжело задышал в трубку.

– Ха, возможно, прольет?! А возможно, и не прольет. Так?

– Вот я и подумала, что уж лучше бы вам поехать в Шомбург. Совершенно случайно я внесла вас в список участников. Начало в девять, кофе и пирожки в полдевятого. Бесплатно.

– Будь проклято ваше ослиное упрямство, Варшавски. Да мне двух центов не понадобится, чтобы притащить вас сюда как свидетельницу.

– В таком случае вы прохлопаете конференцию, детектив, да так и сойдете в могилу, не будучи уверенным, что установили нечто реальное в деле об убийстве Треджьера.

– Да, неудивительно, что Бобби Мэллори багровеет при одном упоминании вашего имени. Его беда в том, что он слишком джентльмен, чтобы применить к вам полицейские методы... Так вы говорите, в девять, в Шомбурге? Заеду за вами в семь тридцать.

– Я буду уже там. Но почему бы вам не подвезти Лотти Хершель. А она отведет вас прямо в конференц-зал.

– У вас несокрушимая логика, госпожа Варшавски, – проворчал Роулингс.

– Всегда готова исполнить свой гражданский долг – оказать всемерную помощь полиции в поддержании правопорядка, детектив! – торжественно заявила я.

Мне оставалось только одно – ждать. Я использовала время, чтобы закончить восстановительные работы в квартире. Один из друзей, помогавших мне в этом предприятии, вызвался приделать к двери еще один стальной засов. Всего, знаете ли, за какие-то пятьсот долларов...

Я нацепила солнцезащитный козырек и побежала на пляж, где провела остаток дня. Сентябрь был уже совсем близко, и в эту пору озеро штормит, вода становится холодной для купания. Однако я воспользовалась последним теплом и, наслаждаясь, долго плавала на спине.

В четверг днем позвонила секретарь Макса, сообщив, что слайды готовы. Я поехала за ними в «Бет Изрейэль». Макс заседал на каком-то совещании, но специально оставил для меня аккуратно запечатанный конверт.

Вечер. Четверг. Снова вырядилась в «официальную» одежду. Правда, сверху накинула докторский халат, взятый у Лотти. Сегодня я заблаговременно уложила дорожную сумку и заказала номер в отеле «Мариотт». Лотти и Роулингс встретят меня в восемь тридцать утра. Макс и Мюррей договорились ехать вместе и присоединятся к нам у входа в «Дружбу».

В полночь я проникла на территорию госпиталя. Прежде чем заехать на стоянку, долго кружила, дабы убедиться, что «максимы» Питера там не было. Затем, вся в белом, профессиональным шагом прошла через парадный ход и поднялась на второй этаж. Конференц-зал находился в конце коридора, как раз над служебной автостоянкой. Входные двери были закрыты, но я вновь прибегла к помощи моего стандартного наборчика и с легкостью их отомкнула. Закрыв за собой двери, посветила фонариком.

Это был как бы миниатюрный зал театра – идеальное помещение для собраний в тесном кругу. Примерно двадцать пять рядов вертящихся кресел с плюшевой обивкой полого спускались к сцене. В центре ее был установлен широкий киноэкран, а рядом – трибуна с микрофоном. Звукоаппаратура помещалась в проекционной будке позади амфитеатра. Я отомкнула будку трясущимися руками – нервы – и принялась прокручивать вращающуюся стойку со слайдами.

Глава 32 Конференция смертности

Макс и Мюррей поджидали нас на гостевой автостоянке. В отличие от Лотти с ее омраченным тревогой лицом и Роулингса, являвшего собой олицетворение беззаветного стража порядка, Макс был сама беззаботность. Облаченный в легкий летний костюм и цолосатую оранжевую сорочку с галстуком янтарного цвета, он лучился благожелательностью и, расцеловав меня и Лотти, бодро и долго тряс руку полицейскому.

– А у тебя, Вик, – прокомментировал Макс, – крутой вид. Очень профессионально.

На мне был брючный комплект и темно-зеленая хлопчатобумажная рубашка. Свободный покрой пиджака скрывал револьвер, а туфли на низком каблуке позволяли бегать так быстро, как необходимо.

Мюррей, рубашка которого уже взмокла от езды в нагревшемся автомобиле, мрачно пробормотал: «Лишь бы пронесло». Он тут же избрал Роулингса в союзники по духу и мыслям. Тот капельку приободрился, узнав, что никто из собравшихся, так же как и он, понятия не имеет, что ждет нас всех. Поначалу-то Роулингс думал, что я специально затащила его в эту кутерьму, чтобы еще больше досадить полиции.

Без пяти девять мы вошли в госпиталь, где присоединились к большой группе людей, шествовавших в конференц-зал. У меня вдруг разыгрались нервы, руки окоченели, затем вспотели. Лотти целиком ушла в свои мысли, зато Макс бережно взял меня под руку и дружески подмигнул.