Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - [42]

Ещё раз подчеркнём, что предложение о приостановке наступления поступило от самого командования Крымского фронта и было одобрено Ставкой ВГК, а не Ставка приказала приостановить наступление, как можно прочесть в некоторых работах [1; 9].

Оценивая боевое донесение командования Крымского фронта № 0828/ОП от 12 апреля 1942 года, можно сказать, что оно трезво оценивало сложившуюся обстановку и предлагало довольно эффективные меры по взламыванию немецкой обороны. Жаль только, что пришло командование фронтом к пониманию применения подобных мер после трёх неудачных наступлений, сопровождавшихся большими потерями людей и техники.

Но каковы же были людские потери Крымского фронта за период после окончания десантной операции и до приостановки апрельского наступления?

Большие потери в упомянутом выше донесении № 0828/ОП от 12 апреля 1942 года признало и само командование Крымфронта:

«Некоторые дивизии 51-й и 44-й армий понесли потери в личном составе и боевой технике и нуждаются в доукомплектовании, отдыхе и сколачивании» [32; 510].

Эта «скромная» констатация значительных потерь не содержит, однако, конкретных данных.

Данные современных исследователей сводятся к двум сильно разнящимся цифрам:

1) Около 226 000 человек (226 370 – А. Исаев [11; 272], Б.И. Невзоров [27; 2], свыше 225 000 – А. Мартиросян [20; 7], С. Ченнык [41; 3] ).

2) 110 339 человек. Эту цифру приводит в своих исследованиях авторский коллектив под руководством генерала Г.Ф. Кривошеева [6; 179], [31; 311].

Как видим, данные разнятся более чем в два раза.

Особо отметим (для любителей завышать безвозвратные потери РККА, у которых, что ни операция, то для наших войск – «побоище»), в обоих случаях речь идёт об общих потерях Крымского фронта.

Авторы, приводящие цифру «226 000», не «раскладывают» её на составляющие. Чего не скажешь о Г.Ф. Кривошееве и его коллегах. Вот их данные в более подробном виде:

Боевые действия на Керченском полуострове

(14.01 – 12.04.42)

Крымский фронт в полном составе:

Общая численность войск (человек) к началу операции – 181 680

Безвозвратные потери – 43 248 (23,8% от общей численности войск)

Санитарные потери – 67 091

Общие потери – 110 339

Среднесуточные потери – 1 240 [6; 179], [31; 311].

Уважаемый читатель, мы не располагаем какими-либо документами, чтобы высказаться в пользу одной из двух точек зрения на вопрос.

Можем лишь отметить, что число «226 000» несколько настораживает, ибо при его принятии мы получаем численность общих потерь, более чем в 1,2 раза превышающую количество войск Крымского фронта к началу операции. Такое маловероятно.

Не объясняется подобный «скачок» потерь и тем, что Г.Ф. Кривошеев приводит данные только с 14 января, а период со 2-го (окончание десантной операции) по 14-е число остаётся не охваченным. Вряд ли 12 дней не очень активных боевых действий увеличили бы потери Крымского (точнее, тогда ещё Кавказского) фронта в два раза. Тем более что сами авторы, определяющие численность потерь фронта в 226 000 человек, указывают на отрезок времени с февраля по апрель включительно, январь они в рассмотрение не берут.

Итак, советское командование приняло новый план действий. Конечный шаг этого плана был тот же, что и ранее – широкомасштабное наступление на линию обороны противника по реке Чурук-Су с целью очистить от него Керченский полуостров и создать угрозу его севастопольской группировке. Однако до этого момента предполагалось овладение узлами обороны противника посредством нового тактического приёма – использованием относительно компактных и мобильных штурмовых групп.

Не сидело, сложа руки, и немецкое командование. Оно тоже готовило наступление. Причём это наступление не было какой-то «самодеятельностью» уровня 11-й армии или даже группы армий «Юг», а представляло собой часть плана весенне-летней кампании, основные цели которой были определены директивой ОКВ № 41 от 5 апреля 1942 года.

Согласно директиве, в ходе весенне-летней кампании 1942 года немецкие войска должны были овладеть Кавказом, Сталинградом, затем – Ленинградом. Всё это, по мнению ОКВ и фюрера, должно было привести к окончательному военному краху Советов [3; 382-383, 385].

Однако до начала генерального наступления (его план получил название «Блау» – «Синий») предполагалось проведение ряда частных наступательных операций, которые должны были придать линии советско-германского фронта выгодную для немцев конфигурацию. Первой среди указанных операций называлась операция в Крыму:

«…очистить от противника в Крыму Керченский полуостров и овладеть Севастополем» [3; 383-384].

Уже в апреле 1942 года Манштейн на совещании у фюрера представил план разгрома советских войск на Керченском полуострове под кодовым названием «Охота на дроф» [11; 269]. Суть его заключалась в следующем. Советские войска были довольно плотно построены на Парпачском перешейке (так называемых Ак-Монайских позициях). Но плотность эта не была везде одинаковой. Наибольшей она была на северном участке расположения, где линия фронта выдавалась дугой на запад до Киета. Как полагал Манштейн, это свидетельствовало о том, что советское командование считается с возможностью попыток с немецкой стороны отрезать войска, расположенные на этой дуге. Добавим от себя, что причиной сосредоточения 2/3 войск Крымского фронта севернее Кой-Асана было ещё и то, что именно здесь предполагалось нанесение главного удара по немцам. Т.е. подобное расположение вызывалось не только (да и не столько) потребностями обороны, но и грядущего наступления.