Горький лимонад - [18]

), Танго и Джегз въезжают на подъездную дорожку. Дерьмо, я даже не сдвинулась с места, и этот мерзкий запах все еще здесь! Я думала, Танго сегодня занят на стройке. Но это неважно. Проходит всего пара секунд, и вот он уже решительно стучит в дверь — и открывает ее, прежде чем я успеваю пригласить его войти.

— Ты даже не заперлась? — нападает он. Клянусь, я запирала.

— Я запирала замок! — шиплю я уже на пути к выходу.

Танго притворяет дверь, когда Джегз оказывается внутри, и рассматривает ее наружную сторону, поворачивая ручку туда-сюда.

— Замок взломан.

— Это невозможно, — возражаю я. — На прошлой неделе все было в порядке.

— А как ты думаешь, почему я не хотел, чтобы ты приезжала сюда на этой неделе? — снисходительно спрашивает Танго.

— Это мой дом, Танго, ты не понимаешь? Мне нужно место, которое я могла бы назвать домом. Я потратила на него все свои сбережения, и ты не можешь ждать, что я просто брошу его.

— Я и не жду, — возражает он. — Мы выставим его на продажу, и ты получишь обратно свои деньги. Проблема решена.

— Приятель, — Джегз выступает вперед. — Дай леди передышку. Не все такие бродяги, как мы. Я с уважением отношусь к тому, что это ее место, и она не хочет быть выселенной отсюда.

— Ну, спасибо, мистер Джегз, — говорю я.

— Мистер Джегз? — фыркает Танго. — О дерьмо, это весело.

Из-за всей этой перебранки у меня начинают пылать щеки.

— Я не хочу оставлять свой дом, Танго. И не хочу слушать, как вы с Кэли…

— Чпокаемся? — прерывает он.

Боже, они — два сапога пара.

— Так не говорят с леди, — укоряет Джегз.

Ладно, мистер Нахальный Матрос.

— Это же просто Саша, — отвечает Танго.

— Ну, ты просто груб, — говорю я ему.

— Он такой, — отвечает мне Джегз. — Это тот парень, который может на шесть лет притвориться мертвым и только потом сообщить своему лучшему другу, что жив. Понимаешь, о чем я?

— Думаю, что да, — говорю я.

Я совершенно уверена, что намек касается Танго и кого-то еще, но не уверена, что правильно понимаю их дружбу.

— Господи, вы оба, идите, трахнитесь уже и покончим с этим, — говорит Танго.

Его слова превращают жар на моих щеках в настоящее пламя.

— Слушай, приятель, — говорит Джегз. — Запомни-ка одну вещь. Или пару. Или десяток.

Джегз поворачивается лицом к Танго и шепчет или одними губами произносит что-то — и я, кстати, хотела бы это услышать. Что бы он ни сказал, это побуждает Танго пойти на кухню, оставив меня и Джегза в комнате наедине.

Наедине с Джегзом я не так нервничаю, как стоя лицом к лицу с Танго. Я постоянно чувствую, что делаю что-то не то, когда Танго рядом. И даже при условии, что Джегза я знаю всего несколько недель, рядом с ним у меня не возникает такого чувства. Конечно, при нем остались все эти альфа-штучки — и у Танго они тоже имеются — но есть в нем что-то милое. И еще, он не пытается просверлить взглядом во мне дыру и разглядеть, что творится в моей голове. Да, Танго таков — всегда наготове и в напряжении. У Джегза большие глаза, а его брови вздернуты так, что кажется, будто ему все нравится, и на губах, даже когда они плотно сжаты, словно всегда играет улыбка. Ну, вообще-то, Джегз на всем протяжении нашего знакомства улыбается или смеется над чем-то. Редко, когда его губы на самом деле плотно сжаты.

— Эй, куколка, — мягко говорит он. — Иди сюда и присядь на минутку.

Рукой Джегз касается мой спины, чуть подталкивая в направлении дивана, куда я и усаживаюсь. Он садится рядом, оставив между нами немного пространства, и упирается локтями в колени.

— Итак, Танго и Кэли переживают за тебя, и, думаю, ты об этом знаешь.

— Да, — я тихонько смеюсь. — Они не промолчали по этому поводу.

— Они любят тебя, куколка. Я знаю, ты для Кэли, как сестра. Она постоянно о тебе говорит.

— И я чаще всего чувствую к ней то же самое, но мне нужно мое собственное место в жизни, и так вышло, что оно у меня есть.

— Да, есть, — говорит Джегз. — И место неплохое, если не обращать внимания на запах.

Что? О, нет, какой стыд.

— Но вот в чем дело, у твоего глупого бывшего не все в порядке с головой, ты ведь знаешь?

Я чуть наклоняю голову. Не то чтобы я не знала, что он сделал, просто уже начинаю уставать от людей, которые пытаются диктовать мне, как жить, и приезжают в мой дом, пытаясь защитить от Лэндона, который, по сути, делал то же самое. Это неправильно.

— Я хочу снова жить в своем доме, вот и все.

Джегз отвечает не сразу. Он наклоняется вперед, перемещая вес на колени и глядя на камин.

— Я вызываюсь быть твоим телохранителем.

Я громко хохочу — почти истерически. О чем, черт возьми, он говорит?

— Прости, что?

— Кому-то нужно побеспокоиться о твоей безопасности, и если ты не хочешь всю ночь слушать, как Танго и Кэли стучат в стенку, то да, я понимаю твое желание спать в своей собственной кровати.

— Джегз, ты говоришь мне, что приехал сюда, чтобы побыть моим… телохранителем?

Вопрос вызывает во мне смех, но его лицо… эта ранее не виденная мной твердая линия плотно сжатых губ говорит, что он очень серьезен.

Он наклоняет голову, глядя на меня.

— Я не собираюсь настаивать, если ты это имеешь в виду. Но с удовольствием посплю на этом диване, если ты захочешь вернуться домой. К тому же, я как бы вынужден ночевать в мотеле Sawdust, и это… бесит.