Горькие сказки - [5]

Да, встряли, влипли, влетели, попали.

— Может, пугали? — заикнулся кто-то. — Детей все пугать любят. Бить нас запрещено, вот и пугают. Попугают и отступятся…

— Ага, пугали! — содрогнулся Ярик. — Как навешали чирков! Говорят, чтоб знал, как пинаться! Они еще раз придут и по кругу пустят, я вообще не сяду…

Фока затаил злорадную улыбку. Братья ходили в футбольную секцию, пинаться умели и любили, и Фоке от них иногда прилетало. Вот пусть сами прочувствуют! Потом Фока вспомнил, что скелеты обещали ему самому, и улыбочка угасла.

Улыбочки угасли и у остальных членов банды Железнозадых. Походило на то, что скелеты каждому пообещали веселую и недолгую жизнь.

— За что они к нам прицепились? — спросил Сережа. — Мы им ничего не делали!

Явление скелетов заставило его отбросить обычную дурковатость и заговорить разумно, что выглядело очень непривычно, как будто пришел незнакомый мальчик.

— А за что вы Фоку «тренируете»? — так же неожиданно разумно отозвался Лелик. — Он вам тоже ничего не делал.

— Ну… нравится нам.

— Вот и скелетам — нравится.

— Вот уроды!

Из всех мальчиков один Леша тонко улыбнулся на такое признание, но ничего не сказал, потому что был очень сдержанным, а остальные промолчали, потому что ничего такого-растакого не заметили.

Фока неловко отвел глаза. Он-то как раз кое-что делал и Сереже, и Вите, и даже Лелику, только никто пока не догадался, что это он.

После бурного обсуждения, чего бы такого сделать скелетам, они дружно пришли к выводу, что мир плохой, не любят их здесь, и надо идти домой. Вывод, кстати, закономерный, большинство убегающих из дому за романтикой именно к нему и приходят, свидетельствую на основе собственного опыта. Потому что дома — лучше. Ну, по сравнению с ночевкой под кустом на голодный желудок или вот со скелетами. Только где он, дом? Раньше, когда неизвестно было, куда идти, они спрашивали у прохожих. А здесь у кого спросить? Разве что у скелетов — но это нет уж, нет уж.

В конце концов они решили залезть на высокое дерево и посмотреть. А что? Решение не такое идиотское, каким кажется на первый взгляд. С высокого дерева видно дальше и больше. Вдруг что и обнаружится. Осталось решить, кому лезть.

— Страхово, — признался Витя, оценив высоту деревьев в ближнем лесу.

— Страховато, — согласился Сережа.

— Не смогу, — заявил Фока с бессмысленной улыбкой.

Леша ничего не сказал, просто с сомнением посмотрел на свои чистые ладони, потом на смолистые стволы, и стало понятно, что и он не полезет. Братья переглянулись.

— Мы залезем, — сказали они бодро, хотя видно было, что им тоже и страхово, и насчет сил большое сомнение, но положение лидеров обязывало. Да, оказывается, и у лидеров имеются обязанности, например, первыми идти на страшное дело. Взрослые об этом давно забыли, а вот среди детей память, как ни странно, сохранилась, и даже такие лидеры, как Ярик и Лелик, понимали, что если они главные, то им и лезть. Наверно, это потому, что дети чаще, чем взрослые, попадают в сказку.

— Давайте все полезем, — неожиданно для самого себя вдруг сказал Фока. — По-честному, кто как сможет.

— Давайте по-честному, — так же неожиданно для себя согласились остальные.

Видимо, явление скелетов расшатало им психику, и она, психика, запаниковала и в поисках спасения стала выдавать непривычные, очень достойные для ребят решения.

Они зашли в лес, примерились каждый к своему дереву и поползли вверх. Только Фока не пополз, потому что не допрыгнул до ветвей. Но ждать остальных он не стал, а по-честному пошел вглубь искать дерево по силам.

Он шел и шел, деревья становились выше и стройнее, и вдруг он увидел Его. Ее. Наверно, ее, потому что дерево походило на ель. Таких гигантских деревьев ему никогда не доводилось видеть, даже по телевизору, где можно увидеть что угодно, даже инопланетян. Оно росло на холме и вершиной, казалось, упиралось в небо. И от самой земли торчали прочные удобные сучья, как раз чтоб мог залезть такой слабенький мальчик, как Фока.

Он лез и лез, и ему совсем не было страшно. Внизу сплошным покровом качались ветви, закрывали высоту подъема, рядом и вокруг густо торчали сучья, и захочешь, так не сразу упадешь, так что Фока не падал, а лез и лез потихоньку вверх. И так же потихоньку открывались перед ним неоглядные дали. Синели далекие леса, река извилистой лентой блестела от горизонта до горизонта — и там, на горизонте, поднимались невысокой цепью горы.

Фока залез еще выше, туда, где редкие ветви не закрывали обзора, и огляделся. Леса, поля и горы, и река причудливыми петлями со всеми ее притоками, снова леса и поля… и никаких признаков дома. Они действительно угодили в дикий, нехоженый мир, в сказку.

Долго сидел Фока на вершине дерева. Он плакал. А что делали остальные, осталось неизвестным, хотя глаза у всех были красными. Но это, само собой, от ветра.

4. Поиски еды

— Я домой хочу, — сказал Витя.

— Все хотят! — буркнул Ярик. — Увидишь дом, свистни.

— Я домой хочу! — повторил Витя настойчиво, голос у него задрожал, и стало понятно, что он вот-вот заплачет.

Когда мир был юным, трава зеленей, а солнце ярче, тогда люди плакали чаще. Не потому, что плохо жили, а просто переживали искренне и не стеснялись свои переживания проявлять. Тогда и смеялись гораздо чаще, и даже пели, и в одиночку, и хором, что ныне представляется совсем невероятным. А сейчас невозможно вообразить, чтоб взрослый взял и заплакал, от обиды, жалости, тоски или просто так. Сейчас это так же невероятно, как и пение хором на улице.