Горькие плоды смерти - [23]

Как же сохранить душевное здоровье, когда твой единственный брат свел счеты с жизнью? Способ сохранить его наверняка был. Его просто не может не быть. Индия была в этом уверена. Увы, Чарли Голдейкер упрямо отказывался его искать. А Индия Эллиот – которой она теперь снова стала и которой будет и дальше – терпела это, так же как и прочие тяготы их брака, ровно столько, сколько смогла физически. Ее хватило всего на два с половиной года после смерти Уилла. Потом она поняла – пусть даже понимание это далось ей с великим трудом, – что бывают времена, когда можно спасти только одну жизнь – собственную.

Частью этого спасения был уход от Чарли. Другой частью, как ей казалось, стал Натаниэль Томпсон, к которому она согласилась прийти на второе свидание. Правда, он предпочитал, чтобы его называли Нэт. Индия же предпочитала называть его полным именем – так ей нравилось больше, – однако уступила его пожеланию.

– Хорошо, пусть будет Нэт, – сказала она.

И когда после семи совместных поездок в автобусе от Сент-Дунстан-Хилл до Камберуэлла он спросил ее, не желает ли она выпить бокал вина в одном заведении рядом с Камберуэлл-Грин, Индия ответила: спасибо, эта идея ей нравится, вот только от Камберуэлл-Грин, если она там выйдет, до ее дома будет далековато.

Бокал вина превратился в ужин с последующим кофе. Когда они вышли на улицу, час был уже поздний, и Натаниэль по телефону вызвал такси и поехал вместе с ней, а затем отправился домой после невинного поцелуя в щечку и обещания «увидимся завтра».

Индия сочла такую перспективу вполне реальной. Свидание с Нэтом Томпсоном показалось ей очень даже заманчивым, чего она от себя не ожидала. Поэтому, когда на следующий день в автобусе Нэт сказал ей о новой выставке в картинной галерее Тейт, которую он подумывает посетить, и полюбопытствовал, нет ли у нее интереса составить ему компанию, если у него будет два билета, она ответила положительно. И после этого вновь стала называть себя Индия Эллиот. Чарли обнаружил это, когда позвонил ей в клинику. Разумеется, он расстроился.

– Подумай сама, Индия. На моем месте расстроился бы любой.

Но она стояла на своем.

Это было до того, как появилась его мать. Хитрая Каролина записалась на прием в ее клинике. Что еще хитрее – под фамилией Маккеррон. Индия равнодушно скользнула глазами по медицинской карточке, которую вынула из держателя на двери кабинета иглоукалывания, не придав фамилии пациента особенного значения. Некто К.К. Маккеррон. Новенький, увидела она. Вернее, новенькая. Замужем. Сорок девять лет. Страдает от непонятных болей в бедре.

– Миссис Маккеррон… – сказала Эллиот, входя в кабинет, но, едва переступив порог, осеклась, держась за дверную ручку.

Первыми словами Каролины были:

– Пожалуйста, Индия, не сердись на меня. Я подумала, вдруг ты не захочешь меня видеть, если я запишусь под фамилией Голдейкер. Я тут приехала в Лондон, чтобы присутствовать на мероприятии Клэр, и заодно решила… Сейчас сама видишь…

Она сидела на стуле в углу кабинета.

Свет был тусклым, как и полагается свету в больнице, отстроенной на руинах того, что некогда было древней церковью эпохи англосаксов, в свое время перестроенной сэром Кристофером Реном. Ее развалины – результат немецких бомбардировок – теперь стали садом в виде концентрических окружностей. Был здесь фонтан, призванный своим журчанием приглушить шум уличного движения на Лоуэр-Темз-стрит, зеленые насаждения и лужайки, а также древние стены без крыши, вздымающиеся к небу. От творения самого Рена оставалась лишь башня, в которой и разместилась клиника. Маленькие комнатки и несколько окон – вот и всё.

Индия не знала, что на это сказать, и потому ограничилась коротким:

– Я не сержусь.

Что, кстати, было правдой. Она не была уверена, что почувствовала, неожиданно увидев в кабинете свекровь. Разве что удивилась тому, что Каролина еще больше прибавила в весе. Однако, судя по биению пульса в ушах, что-то Эллиот все-таки испытала и понимала, что ей же самой будет лучше, если она поймет, что именно.

Положив медицинскую карту на стол, Индия села на стул врача. Теперь ее и свекровь разделала только кушетка для процедур.

– Смотрю, ты занялась собой. Новая прическа, новый цвет волос, косметика тоже новая… – прокомментировала Каролина. – Даже не знаю, что на это сказать. Неожиданно как-то. Ты всегда была такой естественной…

– Верно. Была, – согласилась врач, но ничего не добавила из того, что могла бы. Что ее якобы естественный облик на самом деле был искусственным и создан по настоянию Чарли, чтобы угодить его матери. Каролине Голдейкер не нравились молодые женщины, которые, по ее словам, стремились изменить свой «природный» облик. Чего Чарльз никогда не мог объяснить, так это того, почему его мать этого так не любила. Сама она регулярно красила волосы и щедро пользовалась косметикой. Увы, совместными усилиями свекровь и Чарли вынудили ее обойтись без туши для ресниц и губной помады даже в день свадьбы. «И о чем только я тогда думала?» – спросила теперь себя Индия.

Каролина открыла сумочку. На какой-то миг Эллиот решила, что свекровь пришла сделать ей подарок и сейчас достанет его из сумки. Со своей стороны, она, разумеется, откажется. Вместо этого «пациентка» извлекла пачку бумажных носовых платков, как будто зная, что те понадобятся ей уже в ближайшие минуты.