Горизонт событий - [9]

В комнате толпились люди всех рангов и профессий. На столе рядом с боксом было аккуратно разложено оборудование Элджи, включая оставленные им за стеной компрессор и униходы, а в углу, в другом стеклянном боксе, пленник с ужасом заметил свой самолет. «Вот и все» — понял Элджи. Свобода длилась сорок лет, и, хотя успел он не так уж и мало… Жаль. Обидно.

— Профессор, объект очнулся и что-то сказал, — произнес обладатель голубых глаз. Его тут же оттолкнули в сторону, и Элджи увидел лицо, которое до сих пор иногда вспоминал в кошмарах. От изумления он даже на миг позабыл, что скоро умрет.

— Глеб Николаевич… — прошептал потрясенный пленник. Добронравов отпрянул.

— Что-что?! — он сдвинул очки на нос и недоверчиво уставился на Элджи. — Т-ты говоришь? Что за глупый вопрос, разумеется говоришь. Иное было бы странно! Да, да! Мое имя, вот что любопытно! Как ты его узнал?

Элджи с трудом улыбнулся. Какая разница, сейчас-то…

— Мы уже встречались, профессор, — отозвался он хрипло. — Хотя вы едва ли меня помните. Я LG-72005, чистая линия 67-05-Д.

— Как?! — вот теперь Добронравова изумили по-настоящему. Другие люди в комнате буквально оцепенели, тишину нарушало только тихое жужжание видеокамер.

— Над моей клеткой был ярлык, — отозвался Элджи. — Я тогда еще не умел читать, но запомнил как выглядят буквы, а позже нашел в словаре. «L» и «G», сокращение от «Last Generation», да, Глеб Николаевич?

Академик молча, моргая, глядел на пленника. Элджи, в свою очередь, разглядывал ученого и размышлял, каким образом тот еще жив, ведь сорок лет назад ему было не менее шести десятков. Даже внешне Глеб Николаевич Добронравов не то что постарел — он выглядел моложе и энергичнее, чем в те далекие дни. Объяснение напрашивалось лишь одно: какую-то часть модификаций, предназначенных Элджи, академик применил на себе и весьма успешно. Это разом поднимало столько вопросов, что пленник в отчаянии зажмурился. Боже, как несправедливо умереть сейчас, в начале такого приключения!

— «L» и «G» означают лицин и гуанин, — после длительной паузы сказал Добронравов. — В твоей линии азотные основания гуанин и цитозин были заменены пустотным белком — цеонием, а стеониновые литакциновые ланолиновые структурные соединения… — он запнулся и помотал головой. — Святые угодники, я объясняю мыши, какие опыты проводил над нею полвека назад!

Элджи с трудом заставил себя сесть и тяжело перевел дыхание. Газовые отравления — самые опасные и болезненные.

— Как видите, Глеб Николаевич, вы преуспели в куда большей степени, чем планировали, — сказал он устало. — Я разумное существо, и я совершенно не постарел за сорок лет.

— Невероятно… — прошептала толстая девушка с пышной копной рыжих волос, стоявшая рядом с академиком. — Чем он разговаривает? Профессор, вы привили мыши голосовые связки?

— И цветовое зрение, и регенерацию, и многое другое, — вставил Элджи. — Я ударный тактический мыш. В те дни никто не верил, что компьютеры удастся уменьшить до размеров, пригодных для управления беспилотными истребителями. Проще было создать миниатюрных пилотов, верно, Глеб Николаевич?

Девушка ахнула:

— Фантастика!

Добронравов молча теребил свою знаменитую бородку, поглядывая то на Элджи, то на его оборудование, разложенное по скатерти. Наконец, решительно кивнув, он протянул руку и поднял алмазный резак.

— Кто это проектировал? — спросил он жестко.

— Я, — спокойно отозвался Элджи.

— Ты не мог изготовить такие детали без прецизионных станков.

— У меня есть прецизионные станки.

Академик вздрогнул.

— В каком смысле, да-да, поясни? — спросил он недоверчиво.

Элджи усмехнулся.

— Я не терял времени, профессор. Прошло сорок лет, помните? — он кивнул в сторону самолета, стоявшего за стеклом. — Я создал собственную индустрию, Глеб Николаевич, я могу производить даже полимеры. Конечно, скоро вы убьете меня, но остановить то, что я начал, уже не сможете.

Он встал, качнувшись от слабости, и скрестил на груди лапки.

— Я повторил утерянное людьми изобретение Никола Теслы, резонансный источник электричества. Мои энергетические ресурсы неисчерпаемы. Рано или поздно, другой тагвар отыщет мои записи.

Люди в комнате переглянулись. Академик отложил резак и поднял ранец от комбинезона.

— Вижу, ты придумал даже имя своему виду? — спросил он задумчиво.

— Придумал, — отозвался Элджи. — Я тагвар. На одном из ваших языков «тагви» означает «мышь».

Профессор потер подбородок.

— Что ж… Я мог бы тебе не поверить, молодой… Вернее, очень-очень старый тагвар, да-да, если б своими глазами не видел резонатора, — произнес он медленно. — Мы, правда, еще не успели изучить твой замечательный летательный аппарат, но, полагаю, ты и без того задал всем нам нелегкую задачку, да-да, не самую легкую, я бы сказал… Да. Именно так.

— Профессор, что же теперь будет?! — в ужасе спросила рыжеволосая девушка. Добронравов долго молчал, задумчиво потирая подбородок.

— Хороший вопрос, Настенька, да, неплохой, можно сказать. Хотел бы я знать ответ, — он наморщил лоб. — Прошло столько лет… Кажется, в той линии было пятнадцать представителей. Или шестнадцать? Не помню. Какая досада! — Добронравов топнул ногой. — Выходит, я добился успеха уже в 67-м! И полагал, что все сгорело!