Горислава - [12]
— Золотые планки потрескались. Отголосила саратовская, в кладовку на пенсию отправил.
— Во жисть пошла — старичье на пенсии, музыка на пенсии. Деревня вместе с нами умирает.
Всматривался в сухое, рябоватое лицо Нюши, силился представить, какой она была в пору молодости. Всплыл в памяти рассказ Гориславы о том, как Нюша спасла ее, не дав утопиться в проруби. Беду учуяла, выследила с берега девчонку. Шла она не за водой, шла в воду. Устерегла сиротку, словами душу выправила.
Не первым снегом покрыта маленькая голова соседки. Седина улежалась, поблескивает инеем. Непослушные прядки иногда выбиваются из-за ушей. Нюша заученным движением пальцев укладывает прядки к вискам, придавливает ладошкой. Глаза у нее с зеленцой. Старушка часто смаргивает, трет переносье веснушчатым кулачком. По лицу вкривь и вкось въелись морщины. На подбородке, возле глазных впадин они крупнее, рельефнее. Выражение лица и глаз простодушное, наивно-детское.
Убрав со стола, помыв посуду, Горислава обратилась к подруге:
— Расскажи, милая, как ты за конями да овцами ходила. Анисимыча интересует колхозная давнишность.
— Вспоминай не вспоминай — орден теперь не вырешут. Поколотилась возле артельной скотины. Конюшила, упряжь шила. Перед войной колхоз двадцать семь конематок имел. Стерегла лошадушек пуще глаза. Ездовых ругала, если по их вине на спинах лошадей наминки-натертости находила. О каждой травме председателю докладывала. Получила за год от всех конематок по жеребенку. Долгоногие, крепкие — любо смотреть. Доняла председателя — конюшню новую построили. Стойла просторные, светлые. Лошадушек до сей поры люблю. Приедет погостевать внучка, прошу: почитай «Конька-горбунка». Любушка читает звучно, слово на слово не лезет. Давно техника под коня подбиралась и подобралась: извели лошадушек. Так вот и живем: ни одной дуги на Авдотьевку не осталось, ни хомута — напяливать некому… Ладно. В сторону ушла от колхоза. Видит председатель мое рвение по лошадушкам, вызывает в контору, говорит: «Нюра, овцы плохой приплод дают. Становись на овечек, выправи дело». Что оставалось делать? Сказала: «Пойду на овец». Ослушка нигде не ценится. По ранешной мерке колхозный председатель — генерал в армии. У него еще словцо с языка не спорхнет, чуешь нутром, что приказать хочет. И пошла я до овец. Зима стояла — лютее не надо. Мороз трещит. Бревна трещат. Овечки жалобятся. Насчитала восемь охромелых: ревматизм донял. Принесла густого дегтя, натерла суставы, ноги. Несколько раз в день массаж ног больным овечкам делала. Если кого понос бьет, пою отваром шиповника и черемуховой коры. В овчарне холодно. Подойду к шерстистой овечке, запущу пальцы в завитушки. Погрею руки, снова лечу.
При любой работе мы с Гориславой сроду караул не кричали. Мужики на фронте немца гнут, бабы пашут и жнут. За общего мужика Васюган оставался. На все колхозы подмога. Зима его полгода в капкане держит. В мае выломится из-подо льда, вновь тягловиком делается.
— Нюша, ты про ягнят-сирот расскажи, — Горислава не выпускала из рук мелькающие спицы.
— Окот овец — хлопотливое времечко. Забавно наблюдать за овцематкой, готовой вскоре объягниться. Ведет себя беспокойно, подстилку под собой копытцами ворошит. Часто на свой живот смотрит. Оглядывается боязливо. Кружится на одном месте, голову нагибает, будто боднуть собирается.
Сироты у овец почему получаются? Матка принесет двух-трех ягнят и одного не примет. Такую стыдить начинаю: ты чё это, голубушка, от дитя своего отрекаешься? И не стыдно, шалава ты этакая? Знаю, что не возьмет третьего, обычно слабенького ягненка, но внушение все равно овце заблудшей сделаю. Начинаю подсаживать неприемыша к другой овце, у которой всего один ягненок родился. Тут хитрость нужна. Обманом надо взять овцу. Сдаиваю у нее молоко, смачиваю ягненка домокра. Особенно пуповину и заднюю часть. В кармане фуфайки у меня мелкая соль приготовлена. Осыпаю ею сиротинушку и подпускаю к чужой овечке. Она начинает облизывать, ласкать чужака и принимает вскоре за своего ягненка. Председатель прознал про это, предложил поехать в район на совещание животноводов. Ездила, опытом делилась. Зал долго хлопал, и газета речь мою пропечатала.
Мы с Гориславой стахановками были. Премировали нас отрезами на платье, гребенками и керосином. Перед пенсией стали будильники подносить. Да мы любому петуху нос утрем, зарю не проспим. Будильник ни разу на звон не накрутила.
Тяжело было видеть кончину нашего колхоза. Иных работничков ни гром, ни будильник не добудятся. Придут к конторе, орешки кедровые щелкают, семечками плюются.
Работу ждут. Солнце успеет на высоту скворечника подняться — мужики зевают, курят, анекдотничают. В бороне каждый зуб свою борозду режет, за другой зуб не прячется. В нашем колхозе напоследок его жизни привыкли за спинами друг у друга стоять. В бороне зуб расшатается, гайку подтянешь, укрепишь и все. Наши колхозники так расшатались, что последний председатель подтянуть их не смог. Как на грех зряшный клич прошел: личную скотину сокращайте. И пошли гулять сквозняки по хлевам и стайкам. Где коровка мычала и хозяйка подойником бренчала — тишь пришла. В нежилом хлеве даже ласточка редко гнездо совьет. При линьке животных птички шерсть в гнезда таскают. Где мяконькую подстилку найдешь для птенцов, если скотинка почти совсем слиняла.
Стоит в глубине сибирской тайги на высоком берегу раздольной Оби городок Колпашево. Давно стоит — считай, сотни четыре лет. Всякое в нем происходило в разное время. Но когда пришли мутные и мрачные тридцатые годы прошлого века, выросла на окраине Колпашева жуткая Ярзона — расстрельная тюрьма НКВД. В глубине могучего Колпашевского яра возник целый лабиринт штолен и штреков, где в течение целого десятилетия уничтожали «врагов народа» кровавые палачи — «чикисты». О судьбе одного из них и о том темном времени и повествует новый роман известного сибирского писателя Вениамина Анисимовича Колыхалова.
Есть на Оби небольшое сельцо под названием Нарым. Когда-то, в самом конце XVI века, Нарымский острог был одним из первых форпостов русских поселенцев в Сибири. Но быстро потерял свое значение и с XIX века стал местом политической ссылки. Урманы да болота окружают село. Трудна и сурова здесь жизнь. А уж в лихую годину, когда грянула Великая Отечественная война, стало и того тяжелее. Но местным, промысловикам, ссыльнопоселенцам да старообрядцам не привыкать. По-прежнему ходят они в тайгу и на реку, выполняют планы по заготовкам — как могут, помогают фронту.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Контрастный душ из слез от смеха и сострадания. В этой книге рассуждения о мироустройстве, людях и Золотом теленке. Зарабатывание денег экзотическим способом, приспосабливаясь к современным реалиям. Вряд ли за эти приключения можно определить в тюрьму. Да и в Сибирь, наверное, не сослать. Автор же и так в Иркутске — столице Восточной Сибири. Изучай историю эпохи по судьбам людей.
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
Книга известного политика и дипломата Ю.А. Квицинского продолжает тему предательства, начатую в предыдущих произведениях: "Время и случай", "Иуды". Книга написана в жанре политического романа, герой которого - известный политический деятель, находясь в высших эшелонах власти, участвует в развале Советского Союза, предав свою страну, свой народ.
Книга построена на воспоминаниях свидетелей и непосредственных участников борьбы белорусского народа за освобождение от немецко-фашистских захватчиков. Передает не только фактуру всего, что происходило шестьдесят лет назад на нашей земле, но и настроения, чувства и мысли свидетелей и непосредственных участников борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, борьбы за освобождение родной земли от иностранного порабощения, за будущее детей, внуков и следующих за ними поколений нашего народа.
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.