Гориллы в тумане - [8]
Было важно не только заставить горилл привыкнуть к одетому в джинсы созданию, буквально поселившемуся среди них, но и познакомиться с ними, а затем распознавать в группе каждую особь с ее характерным поведением, что позволяет рассматривать каждую обезьяну как яркую индивидуальность. Так же как и Джорджу Шаллеру семь с половиной лет назад, мне в этом деле помогали «отпечатки носа». Дело в том, что члены каждой группы, особенно по женской линии, очень похожи друг на друга. В мире вряд ли найдется два человека, у которых полностью совпадают отпечатки пальцев, и точно так же нет двух горилл с одинаковыми «отпечатками носа», то есть формой ноздрей и характерных валиков на переносице. Поскольку гориллы не сразу привыкли ко мне, я долго пользовалась биноклем, но даже с большого расстояния мне удавалось быстро набросать на бумаге форму носа наиболее любопытных членов группы, разглядывавших меня сквозь заросли. Эти наброски оказались чрезвычайно полезными в то время, когда фотографию крупным планом я еще не могла сделать. Мне просто-напросто не хватало третьей руки, чтобы одновременно фотографировать, держать бинокль и делать записи, а ведь еще приходилось имитировать ритуалы приема пищи, почесывание и подачу голосовых сигналов, чтобы успокоить горилл или возбудить их любопытство.
Иногда, особенно в солнечные дни, я все-таки брала фотоаппарат с собой. Пожалуй, одним из самых популярны снимков горилл на воле стал тот, что я сделала в Кабаре на второй месяц моих исследований, когда гориллы уже начали доверять мне. На нем выстроившиеся в ряд 16 горилл, позирующие словно деревенские тетки на крыльце Когда я натолкнулась на эту группу горилл, они нежились на солнце, но с моим появлением стали нервничать и ретировались в кусты. Я расстроилась, но не отказалась от намерения разглядеть их получше, а потому решила забраться повыше, хотя лазать по деревьям не умею. Дерево оказалось скользким, я пыхтела и цеплялась за ветки, но мне удалось вскарабкаться всего метра на два. Отчаявшись, я было решила оставить эту затею, когда Санвекве подтолкнул меня сзади. Он сотрясался от беззвучного смеха, и на его глазах выступили слезы. Я чувствовала себя беспомощней ребенка, делающего первые шаги. Наконец мне все же удалось ухватиться за сук, подтянуться и расположиться на нем полулежа на высоте около шести метров. Я полагала, что пыхтение, ругань и треск ломающихся ветвей распугали горилл, и они ретировались на соседнюю гору. Каково же было мое удивление, когда, подняв голову, я обнаружила, что вся группа расселась, словно зрители в партере. Для полноты картины им не хватало мешочков с воздушной кукурузой и сладкой ваты. Это была первая в моей жизни аудитория, которую мне удалось собрать, причем в то время, когда я меньше всего на это рассчитывала.
Случившееся в тот день являет собой яркий пример того, как можно использовать природное любопытство горилл для ускорения процесса привыкания. Почти все члены группы выбрались на открытое место, забыв об осторожности, поскольку назойливая преследовательница забыла обо всем, пытаясь залезть на дерево. Что-что, а эта проблема гориллам была известна.
Пробуждение любопытства у горилл составляло лишь часть процесса привыкания, который со временем я хорошо освоила. Однако я еще долго не осознавала, что не стоит стоять или прохаживаться во весь рост в поле зрения горилл — такое поведение усиливает их беспокойство. После этого открытия я стала в их присутствии ходить, опираясь на согнутые пальцы рук и ступни ног. Когда я подползала к гориллам на карачках и вступала с ними в контакт в сидячем положении, мои глаза оказывались на уровне их глаз; я выглядела так, словно намерена сидеть на месте, а не вторгаться в их группу. Затем я выяснила, что, если после установления контакта я начну жевать салат и как бы прятаться, любопытство горилл возобладает, заставив их выйти из зарослей или взобраться на деревья для лучшего обзора. Пока я была в поле зрения горилл на протяжении всего контакта, им легко было следить за мной из зарослей, что, однако, не способствовало моим наблюдениям за их поведением. Поэтому я изменила тактику: вместо того чтобы самой забираться на деревья, я предоставляла эту возможность гориллам, с тем чтобы они сверху следили за мной.
Вначале мне приходилось ждать до получаса, притворяясь, что я жую листья с кустов, пока снедаемые любопытством гориллы не забирались на окружающие деревья. Удовлетворив свое любопытство, обезьяны забывали обо мне и возвращались к прежним занятиям. Именно этого я и добивалась.
На протяжении нескольких месяцев я имитировала характерные для горилл удары кулаками в грудь похлопыванием в том же ритме по бедрам. Такой способ позволял быстро привлечь внимание горилл, особенно когда они находились на расстоянии нескольких десятков метров. Вначале мне казалось, что я придумала нечто хитроумное, но еще не догадывалась, что мои звуки несут не ту информацию, которую хотелось бы. Дело в том, что гориллы бьют себя в грудь, будучи встревоженными или возбужденными, и я должна была бы передавать иной сигнал в подтверждение своих миролюбивых намерений. Я прекратила имитацию ударов в грудь, прибегая к этому приему лишь при встрече с новыми группами, чье любопытство, возбуждаемое звуками, исходящими от человека, почти всегда преобладает над инстинктивным желанием скрыться.
