Гори все синим пламенем - [18]

— Я, пожалуй, душ приму, — проворчал Беккер.

— Да вы что! — воскликнула я. — Рану же нельзя мочить!

— Но я не могу предстать перед сотрудниками в таком виде! — Беккер попытался отодрать от волос запекшуюся кровь. — Никто не должен ничего подозревать. Я явлюсь перед всеми как ни в чем не бывало. Пусть знают, что Беккер не лыком шит! — Валерий Павлович на некоторое время замолчал, а потом добавил:

— Я бинт снимать не буду, а ты потом его сменишь на свежий.

Да, и приготовь мне свежий костюм. Комната на втором этаже, третья дверь справа.

Найдешь там что-нибудь в гардеробе на свой вкус.

— Не-ет… — протянула я, покачивая головой, — так дело не пойдет. Пока вы будете в душе, я вынуждена буду неусыпно торчать под вашей дверью, дабы чего-нибудь непредвиденного не произошло. Ведь у вас и голова в вашем состоянии закружиться может… Советую — пользуйтесь прохладной водой. А наряд себе подберете потом сами…

Валерий Павлович хотел было что-то возразить, но потом просто махнул рукой, сказав:

— Черт с тобой, идем.

Он встал и покачнулся. Я тут же подскочила и взяла его под руку.

— Я вам по ступенькам подняться помогу. Незачем сейчас силы понапрасну терять, они сегодня еще пригодятся для дел более важных.

Такая мотивировка Беккеру пришлась по вкусу, и он, пользуясь моей поддержкой, не спеша стал подниматься на второй этаж.

Когда мы оказались перед дверью ванной комнаты, я сочла нужным проверить, все ли там в порядке. Валерий Павлович стал, конечно, убеждать, что в его дом практически невозможно проникнуть. Однако мой богатый опыт говорил об обратном, поэтому я настояла на своем.

Ванная оказалась довольно просторной и отделанной, как, наверное, и все в этом доме, с большим вкусом. Стены и пол, выложенные черным кафелем, сверкали. Они были отполированы до такой степени, что в них я видела свое отражение почти так же хорошо, как и в зеркальном потолке. Белая импортная сантехника также сияла. На общем черном фоне она смотрелась очень вы, годно.

Я осмотрела каждый угол, открыла дверцу высокого пенала для белья, на всякий случай даже краны проверила и только тогда сказала Беккеру:

— Путь свободен.

Он улыбнулся и шагнул через порог. Я же осталась в коридоре. Однако, судя по тому кряхтенью, которое через минуту стало раздаваться за дверью ванной, Валерию Павловичу определенно требовалась помощь: он не мог справиться с одеждой с помощью одной только руки, ведь вторая из-за ранения вынуждена была бездействовать. Еще через минуту стали доноситься отрывистые ругательства, которые, как мне показалось, Беккер произносил, сцепив зубы.

— Валерий Павлович, — произнесла я с несколько вопросительной интонацией.

— Все в порядке, — буркнул он, из чего стало понятно: показывать свою слабость и прибегать к моей помощи по пустякам он не хочет.

Наконец зашумела вода, и я вздохнула с облегчением, будто сама пережила все то, что пережил несколько минут назад Беккер.

Он фыркал, ойкал, покряхтывал, и я подумала, что, следуя моему совету, Беккер действительно пользуется прохладной водой.

Вскоре Валерий Павлович появился передо мной заметно посвежевший, более бодрый, улыбающийся. Казалось, он даже помолодел на пару лет. Беккер замотался в большое махровое полотенце, оставив голыми только плечи и ноги ниже колен. Я сразу же посмотрела на свисающий, намокший бинт и увидела, что из-под него покатились капельки красного цвета.

— Срочно перевязать вас надо, — сухо сказала я, — идемте.

Я проводила Валерия Павловича на этот раз в его комнату, ту, о которой он недавно говорил. Сама же бегом спустилась вниз, чтобы прихватить сумку, доставленную ночью Юлией Николаевной из аптеки. На ходу отыскивая в ее содержимом бинт, я, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, бросилась назад, на второй этаж.

Беккер стоял перед зеркалом и большими ножницами разрезал бинт.

— Давайте, — сказала я и взяла ножницы в свои руки.

Вскоре бинт упал на пол, и я начала делать новую повязку. Беккер вел себя по-настоящему мужественно: не издал ни звука, хотя по зажмуренным глазам было видно, какую боль причиняют ему мои действия.

Проникшись к клиенту уважением и сочувствием, я помогла ему с выбором гардероба, отыскав среди довольно большого количества вещей костюм и сорочку попросторнее.

Они, на мой взгляд, не должны были доставлять Беккеру неудобств и боли при движении.

— Отвернешься или как? — несколько игриво спросил Беккер.

— Или как, — в том же духе ответила ему я и, поставив руки в боки, стала смотреть на него в упор.

Валерий Павлович неожиданно засмущался, но, не желая показать своего поражения в этой маленькой схватке, расслабил узел полотенца, и оно скользнуло на пол.

Оставшись в одном нижнем белье, с ухмылкой на лице Беккер накинул на спину рубашку, легко просунул в рукав одну руку, а вот со второй поступить так же ловко не получилось: раненое плечо давало о себе знать.

— Давайте уж, — посмеиваясь, сказала я и, подойдя ближе, стала помогать ему.

Беккер подчинился нехотя. Однако в тот момент, когда я затягивала на его шее галстук, произнес:

— Ах, как приятна такая помощь со стороны милой молодой леди! — и попытался обнять меня за талию.