Горец - [8]

Для Старых Кварталов ничего необычного. Виктор потерял счет тому, сколько раз с момента его прибытия на Землю, меньше года назад, ему предлагали себя. Как и обычно он покачал головой и пробормотал отказ. Из классовой солидарности, как минимум, Виктор никогда не был груб с проститутками. Поэтому отказ был вежливым. Но при этом все равно твердым.

Поэтому его удивило то, что она продолжала настаивать на своем. Теперь женщина практически обняла его, высунула язык и поболтала им в воздухе. Увидев верхнюю поверхность языка, Виктор окаменел.

“Вспомни о дьяволе”. Генные инженеры Мезы всегда маркировали своих рабов таким образом. Маркировка служила той же цели, что и клейма или татуировки рабовладельцев прошлого, но была совершенно неудаляема. Разве только вместе с языком. На самом деле метка была частью плоти, была выращена во время развития генинженерного эмбриона. По техническим причинам, которых Виктор не понимал, вкусовые сосочки легко поддавались использованию в таком качестве.

Напряжение его происходило отчасти из-за отвращения, но в основном из-за откровенного гнева. Если и была во вселенной непристойность большая чем Меза и “Рабсила Инкорпорейтед”, Виктору о том было неизвестно. “Но, — напомнил он себе, — эта женщина сама была жертвой этих чудовищ”. Поэтому Виктор использовал гнев, чтобы подавить отвращение. Он повторил отказ — еще более твердо — но на этот раз с очень дружелюбной улыбкой.

Не помогло. Теперь женщина прижалась губами к его голове, как будто для поцелуя.

— Заткнись, вундеркинд, — прошептала она. — Он собирается поговорить с тобой. Сойди на пересадке у Джексона и иди за мной.

Виктор от напряжения был зажат, как доска.

— Бог мой, — прошептала она. — Он был прав. Ты совсем еще ребенок.

Антон

Хмурый вид лейтенанта полиции Чикаго сделал бы честь Зевсу.

— Предупреждаю тебя, Антон. Если мы начнем находить валяющиеся по комплексу мертвые тела, я арестую тебя в мгновение ока.

Взгляд Зилвицкого не отрывался от пакета, который ему протянул лейтенант.

— Не волнуйся об этом, Мохамед. Мне лишь нужна информация, вот и все.

Лейтенант Мохамед Хоббс секунду разглядывал собеседника. Потом Роберта Тая, сидящего на полу в квартире Зилвицкого. Затем кибернетическую консоль, задвинутую в угол. Даже с первого взгляда было очевидно, что возможностями эта консоль намного превосходили все то, что обычно можно встретить в частном жилище.

На мгновение темное лицо Хоббса потемнело еще сильнее. Затем, слегка вздохнув, он проворчал:

— Просто помни. Мы на многое пошли ради тебя, Антон. Как минимум полудюжине человек, считая и меня, понадобится удача, чтобы отделаться только потерей пенсии.

Мантикорский офицер наконец оторвал взгляд от пакета и кивнул.

— Я понимаю, Мохамед. Никаких трупов. Ничего, на самом-то деле, способного поставить полицию в неудобное положение.

— Вроде наплыва в больницы людей с переломами, — буркнул полицейский. Его взгляд снова вернулся к Таю. — Или с чем похуже.

Тай вежливо улыбнулся.

— Кажется, вы не понимаете суть моего искусства, лейтенант Хоббс.

Мохамед фыркнул.

— Оставьте это туристам. Я видел ваши соревнования, сенсей. Даже с соблюдением правил выглядит достаточно страшно.

Он ткнул пальцем в Зилвицкого.

— А этот? Не припомню его сидящим в позе лотоса и обдумывающим сущность бытия. Но я хожу с ним в один спортзал и видел , как он выжимает от груди вес больший, чем то, о чем мне хотелось бы помечтать.

Полицейский выпрямился и расправил плечи, как будто сбросив с себя какой-то груз.

— Ладно, достаточно, — пробурчал он, развернулся и направился к двери. — Только помни: никаких трупов и никаких калек.Прежде чем дверь успела закрыться, Зилвицкий уже сидел за консолью. В течении нескольких секунд он загрузил результаты полицейской экспертизы и с головой ушел в данные, проплывающие по экрану.

Виктор

Виктор никогда раньше не бывал внутри Старых Кварталов. Ему достаточно часто случалось огибать их по краю, или пересекать в капсуле общественного транспорта. Но он в первый раз на самом деле шел по их улицам.

Если это можно было назвать “улицами”. Планировщики городов, следуя тенденциям жаргона всех гуманитарных наук, говоря о магистралях зачастую предпочитали термин “артерии”. Этот эвфемизм, примененный в отношении Старых Кварталов, вовсе не был эвфемизмом. За исключением того, что они в сечении были квадратными, а не круглыми, а также того, что по ним двигались люди, а не кровяные тельца, система “улиц” была столь же сложной, разветвленной, извилистой и трехмерной, как и система кровеносных сосудов живого организма. Даже на самом деле более сложной, поскольку четкое деление на артерии и вены здесь отсутствовало.

Виктор безнадежно потерял ориентацию уже через несколько минут. За такое короткое время ведущая его женщина успела протащить его по большему числу улиц, чем он мог запомнить — а также четырем лифтовым переходам и трем гигантским подземным “площадям”, забитым киосками и магазинчиками, а еще раз она жизнерадостно пересекла помещение, где проводилась какая-то лекция или общественное собрание, и вышла через заднюю дверь, расположенную возле туалетов. Единственная логика в ее маршруте, которую смог уловить Виктор, состояла в том, что “улицы” становились все уже, потолки — все ниже, а искусственное освещение — все хуже.