Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи - [7]

Автор «Петра-пахаря» советовал мужчинам:

Женитесь по любви – не ради денег.

Такой лишь брак Господь благословляет

И наделит вас доброю супругой.

Однако монахи прекрасно сознавали, что реальность не совсем соответствует их благим пожеланиям. В реальности множество браков заключалось по расчету, зачастую между малолетними детьми. В результате, как полагали авторы нравоучительных трактатов: «любящих мужа и жену нельзя сыскать во всей Англии, поскольку мужчины женятся кто ради красоты, кто из-за богатства и других низменных интересов. Невозможно встретить брак по расчету, в котором муж любит жену, а та сердечно относится к мужу, ведь супруги страдают из-за несправедливого брачного закона».

И все же многие браки были, вероятно, основаны на взаимной любви и заботе. Об этом свидетельствует, например, такая запись из архива суда лорда-канцлера, датируемая XII веком.

Человек, обвиненный в браконьерстве, оправдывался в суде следующим образом: «…А теперь я расскажу тебе о причине моей алчности и нетерпения. Моя дорогая жена к тому времени лежала в постели уже целый месяц, как сие ведомо моим соседям, присутствующим здесь. Она не могла ни съесть, ни выпить ничего из того, что любила, а паче всего вожделела она отведать линя. Я пошел на берег пруда, чтобы изловить всего лишь одного линя, и никакой иной рыбы из пруда я не словил… Я посмотрел на рыб, игравших в воде, таких прекрасных и таких блестящих, и, повинуясь превеликому желанию поймать линя, я лег на берег и прямо руками, попросту и безо всякой иной снасти поймал сего линя и вытащил оного из воды…»

Но, возможно, обвиняемый просто пытается подыскать благовидный предлог? Может быть и так, однако не приходится сомневаться в искренности чувств другой средневековой англичанки Маргарет Пастон, которая пишет своему супругу: «Сэр! Умоляю тебя, ежели ты надолго задержишься в Лондоне, послать за мной, поелику я мечтаю о сем уже давно, с тех пор, как возлежала в твоих объятьях».

В XV веке еще одна женщина из семьи Пастонов, юная Марджери, тайно обвенчалась с управляющим имением Ричардом Каллем. Семья была в ужасе от подобного мезальянса, но молодые обратились в церковный суд, и он признал брак действительным. В конце концов семейству пришлось смириться, и пара жила долго и счастливо, хотя и весьма скромно. (Ричард продолжал оставаться управляющим имением, но Пастоны отказались поддерживать отношения с Марджери.) Воодушевляющий пример для будущих поколений! Наиболее легкомысленные героини Остин именно так и считают и, чуть что, очертя голову убегают со своими возлюбленными. Однако реалистка Джейн Остин считает, что они поступают не слишком разумно.

* * *

В XVI веке, повинуясь скипетру королевы-девственницы Елизаветы, грянуло веселое возрождение – эпоха шекспировского театра и королевских пиратов, роскошных особняков, кресел с подвижной спинкой («непристойным дневным ложем» называл их Шекспир), раздвижных столов, серебряных соусников, «леденцов для поцелуев» (конфет из цветочных лепестков освежающих дыхание), атласных ночных сорочек и модной английской косметики, за которой посылала корабли мать султана.

Детей все еще обручают в весьма юном возрасте – 12–14 лет, но кроме материальных соображений появились и другие причины для поспешности: «выдавай дочерей замуж вовремя, чтобы они не вышли сами», – советует один елизаветинский лорд другому.

Впрочем, даже детский брак мог оказаться счастливым. Один из елизаветинских джентльменов, Джерваз Холлс, писал в мемуарах о первой встрече со своей суженой Дороти Кирктон: «Существует поговорка: браки заключаются на небесах. Когда я был еще мальчиком, а и вовсе младенцем, у меня возникло страстное желание на ней жениться, которое с каждым годом все более росло и наконец превратилось в решимость, а добрый ее нрав (купно со многими другими совершенствами души и тела, коих только можно желать от супруги) каждый час эту решимость во мне укреплял. Чувством передалось и моему отцу, настолько его охватив, что, хотя поначалу он высказывал по этому поводу великое сожаление, ибо что отец девочки не может дать ей никакого приданого, но в конечном счете не только всей душой возлюбил ее, но часто торопил меня с заключением брака».

Как правило, супруги не ограничивались душевной близостью и пренебрегали наставлениями церкви о том, что в супружеской спальне уместно лишь зачинать детей, но отнюдь не удовлетворять низменную похоть. Елизаветинцы наслаждались сексом, в том числе и на брачном ложе, и не слишком этого стеснялись. Вот, к примеру, письмо торговца полотном Джона Джонсона, посланное из Кале в Лондон жене Сабине в 1538 году. «Я ложусь спать в десять часов вечера; не хотела бы ты оказаться со мной в постели, чтобы заставить меня задержаться? Твой любящий муж…» Сабина отвечает: «Я не питаю никаких сомнений, что, когда, по воле Господа, ты вернешься домой, мы придем к доброму согласию, как именно провести эти холодные ночи».

Если же отец не позаботился вовремя о судьбе дочери, события могли принять весьма бурный оборот.

Так, в январе 1602 заключили тайный брак тридцатилетний Джон Донн, секретарь лорда-хранителя большой государственной печати Эджертона, и семнадцатилетняя Энн Мор, племянница лорда-хранителя. Через некоторое время Донн написал отцу своей возлюбленной сэру Джону Мору покаянное письмо: «Сэр, я признаю, что моя вина настолько велика, что не осмелюсь молить вас о ни о чем более, как только поверить, что ни цели мои, ни средства не были бесчестными. Но во имя той, о которой я забочусь более, чем о состоянии моем и жизни (иначе я никогда не смог бы ни радоваться в этой жизни, ни наслаждаться в следующей) я смиренно прошу вас избавить ее от ужасного испытания вашим внезапным гневом». У сэра Джона было достаточно причин для «внезапного гнева»: Донн, хоть и принадлежал к золотой молодежи, но не был аристократом, он перебивался случайными заработками и не имел постоянного источника дохода, и главное: он был католиком. И сэр Джон Мор постарался, чтобы новоиспеченный зять оказался в лондонской тюрьме Флит и, естественно, лишился работы.