Гордость и предубеждение - [13]

— В таком состояньи я ее и обнаружила, — последовал ответ. — Она слишком больна, чтоб ей переезжать. Господин Джоунз говорит, и думать нечего ее перевозить. Мы вынуждены будем еще некоторое время злоупотреблять вашей добротою.

— Перевозить! — вскричал Бингли. — И думать нечего. Я уверен, моя сестра воспротивится ее отъезду.

— Можете не сомневаться, сударыня, — с холодной любезностью молвила юная г-жа Бингли, — что, оставаясь с нами, дочь ваша получит все необходимое ей вниманье.

Г-жа Беннет велеречиво излила свою благодарность.

— Разумеется, — прибавила она, — кабы не столь добрые друзья, уж и не знаю, что бы с нею сталось; она и впрямь серьезно больна и жуть как страдает, хоть и кротка аки голубица — с нею вечно так, столь милого нрава я не встречала за всю жизнь. Всегда говорю остальным девочкам, что с нею они и в сравненье не идут. Славная у вас тут комната, господин Бингли, и очаровательный вид на дорожку. Уж и не знаю поместья в окру́ге, равного Незерфилду. Вы же, надеюсь, не собираетесь в спешке отбыть, хоть и арендовали его ненадолго.

— Я вообще все делаю в спешке, — ответствовал тот, — а потому, если вознамерюсь оставить Незерфилд, отбуду, вероятно, через пять минут. Покуда же, впрочем, я полагаю, что прочно тут осел.

— Сего я от вас и ожидала, — отметила Элизабет.

— Вы начинаете меня постигать, а? — вскричал он, обернувшись к ней.

— О да — я вас понимаю совершенно.

— Хотел бы я счесть сие комплиментом; боюсь, однако, сие жалкая участь — быть столь прозрачным.

— Так оно всегда и бывает. Глубокий, сложный характер совершенно необязательно более или менее достоин уваженья, нежели тот, что подобен вашему.

— Лиззи! — возмутилась ее мать. — Не забывай, где находишься, и брось эти вольности, кои тебе дозволительны дома.

— Я и не знал, — тут же продолжал Бингли, — что вы изучаете нравы. Занимательные, должно быть, изысканья.

— Воистину, однако сложные характеры занимательнее всех. Они располагают хотя бы сим преимуществом.

— Провинция, — вмешался Дарси, — обыкновенно редко в силах подарить предметы для подобных изысканий. Общество в провинции крайне ограниченно и однообразно.

— Однако люди так меняются, что в них вечно обнаруживаешь нечто новое.

— И в самом деле, — возмутилась г-жа Беннет, оскорбленная тоном, коим он помянул провинцию. — Уверяю вас, такого здесь творится не меньше, нежели в городе.

Все собранье немало удивилось; на мгновенье Дарси воззрился на нее, затем молча отвернулся. Г-жа Беннет, решившая, будто одержала над ним верх, вознамерилась закрепить свой триумф.

— Лично я не вижу, чем Лондон превосходит провинцию, если не считать лавок и общественных зданий. Провинция жуть насколько милее, правда, господин Бингли?

— Когда я в провинции, — отвечал тот, — мне хочется остаться здесь навсегда; примерно то же происходит со мною в городе. У провинции и города имеются свои преимущества, и я равно счастлив и здесь, и там.

— Да-с — это потому что у вас характер подходящий. Но сей джентльмен, — глядя на Дарси, — похоже, вовсе не ценит провинцию.

— Ну честное слово, мама́, вы заблуждаетесь, — вмешалась Элизабет, краснея за мать. — Вы неверно поняли г-на Дарси. Он разумел лишь, что в провинции не встречаешь такого разнообразья людей, как в городе, — согласитесь, это правда.

— Разумеется, дорогуша, никто сего и не говорит; что же до разнообразья, полагаю, с нашим графством немногие сравняются. Я знаю, что мы обедали с двадцатью четырьмя семействами.

Лишь забота об Элизабет позволила Бингли сохранить невозмутимость. Сестра его явила меньше такта и с весьма выразительной улыбкою устремила взор на г-на Дарси. Элизабет, желая отвлечь мать от обсуждаемой темы, спросила, заходила ли без нее в Лонгборн Шарлотта Лукас.

— А как же — вчера была с отцом. Какой прелестный человек сэр Уильям — правда, господин Бингли? Какой светский! Какое благородство, какая непринужденность! Для каждого находит слова. Вот, по моему мненью, что такое хорошее воспитанье, а персоны, кои полагают себя страшно важными и рта притом не открывают, сильно ошибаются на сей счет.

— Шарлотта обедала с вами?

— Нет, ушла домой. Мне помстилось, ей надобно было проследить за пирогами. Лично я, господин Бингли, всегда держу слуг, которые умеют выполнять свою работу; мои дочери воспитаны иначе. Но всяк сам себе судья, а у Лукасов замечательные девочки, уверяю вас. Жалко, что некрасивые! Не то чтоб я думала, будто Шарлотта совсем уж дурнушка, — но она ведь наша близкая подруга.

— Мне она показалась очень приятной молодой дамою, — отвечал Бингли.

— Ой, ну конечно — однако согласитесь, она довольно невзрачна. Леди Лукас и сама об этом часто говорит, завидует мне, что Джейн такая красотка. Не хочу хвастать собственным ребенком, но Джейн — редко встретишь кого красивее. Все так говорят. Я-то что, я пристрастна. Когда ей минуло всего пятнадцать, один джентльмен в городе, у моего брата Гарднера, так ее полюбил, что невестка моя думала, он Джейн руку и сердце предложит еще до нашего отъезда. Но он тем не менее же ничего такого не сделал. Наверное, решил, что она слишком молода. Впрочем, он написал ей стихи — да еще какие красивые.