Гордость и предубеждение - [108]

«Посему, если в ближайшие дни другу его будет сообщено, что он не сможет сдержать слова, — рассудила она, — я пойму сие правильно. Тогда я откажусь от всяких надежд, от всяких мечтаний о его преданности. Если ему достанет сожалеть обо мне, когда он мог добиться сердца моего и руки, я вскоре перестану сожалеть о нем вовсе».

Удивленье прочих домашних, узнавших, что за посетительница к ним являлась, было весьма велико, но они любезно удовлетворились тем же объясненьем, что утолило любопытство г-жи Беннет, и избавили Элизабет от дальнейших расспросов.

На следующее утро, когда она спускалась по лестнице, ей встретился отец, кой с письмом в руке вышел из библиотеки.

— Лиззи, — молвил он, — я как раз собирался тебя искать; пойдем со мною.

Она последовала за ним, и желанье выяснить, что хочет он ей сообщить, обострилось предположеньем, что разговор неким манером относится до сего письма. Внезапно Элизабет пришло в голову, что письмо, возможно, от леди Кэтрин; в ужасе ждала она объяснений.

Вместе с отцом она приблизилась к камину и села. Г-н Беннет засим произнес:

— Нынче утром я получил письмо, кое изумило меня безмерно. Поскольку оно по большей части касается тебя, тебе следует узнать его содержание. Я прежде и не догадывался, что две мои дочери пребывают на пороге замужества. Дозволь поздравить тебя с весьма важным завоеваньем.

Щеки Элизабет вспыхнули, ибо она мгновенно уверилась, что сие письмо не от тетки, но от племянника; она раздумывала, следует ли радоваться, что он объяснился вообще, или обижаться, что письмо адресовано не ей самой, когда отец продолжил:

— Ты, видимо, знаешь, о чем речь. Юные дамы в подобных вопросах весьма проницательны, но, пожалуй, я потрясу даже твою прозорливость, сообщив имя поклонника. Письмо сие от господина Коллинза.

— От господина Коллинза! а он-то что имеет сообщить?

— Нечто, разумеется, весьма целесообразное. Он начинает с поздравлений в связи с приближающейся свадьбою моей старшей дочери, о коей ему, очевидно, насплетничали добрые Лукасы. Я не стану дразнить твое нетерпенье, зачитывая, что он об этом говорит. Касательно тебя же он пишет следующее: «Изложив тем самым искренние поздравленья мои и г-жи Коллинз по сему счастливому поводу, я желал бы прибавить краткий намек относительно повода иного, о коем нам сообщено было тем же источником. Предполагается, что дочери вашей Элизабет недолго осталось носить имя Беннет после того, как от него откажется ее старшая сестра, и избранный спутник ее жизни вполне заслуженно представляется одним из славнейших лиц в сей земле». Ты догадываешься, Лиззи, кто бы сие мог быть? «Сей молодой джентльмен особо благословен всем, чего только может пожелать сердце смертного, — роскошным богатством, благородной роднею и обширными возможностями к покровительству. И однако же, невзирая на сии соблазны, позвольте предостеречь мою племянницу Элизабет и вас относительно тех бед, кои могут последовать за безрассудным согласьем на предложенье сего джентльмена, кое, разумеется, вы будете склонны к своей выгоде принять немедля». Ты догадываешься, Лиззи, что это за джентльмен такой? Но сейчас мы сие выясним. «Причины, кои побуждают меня предупредить вас, таковы. У нас имеются резоны предполагать, что его тетя леди Кэтрин де Бёрг взирает на сей союз без благосклонности». Человек сей, изволишь ли видеть, господин Дарси! Ну, Лиззи, мнится мне, я тебя все-таки удивил. Мог ли он либо же Лукасы избрать средь круга наших знакомцев человека, чье имя действеннее явило бы лживость их сведений? Господин Дарси, кой взглядывает на женщину, лишь дабы узреть изъян, и наверняка за всю жизнь и не взглянул на тебя! Сие превосходно!

Элизабет попыталась разделить с отцом его восторг, однако сумела выдавить лишь вымученную улыбку. Никогда прежде остроумье его не находило себе столь неприятной ей мишени.

— Ужель ты не позабавлена?

— О да! Читайте дальше, прошу вас.

— «Вчера вечером, едва услышав о вероятности сего брака, леди Кэтрин с обычной своею снисходительностью выразила свое мненье по сему поводу, обнаружив тем самым, что в связи с некими возраженьями касательно родственных связей моей племянницы никогда не согласится на, по ее выраженью, столь позорный союз. Я почитаю своим долгом тотчас же сообщить о сем моей племяннице, дабы она и ее благородный воздыхатель сознавали свою будущность и не торопились заключить брак, не получивший должного одобренья». Далее господин Коллинз прибавляет: «Я поистине счастлив, что печальная история моей племянницы Лидии была замята столь удачным манером, и обеспокоен лишь тем, что об их сожительстве до брака известно так широко. Однако я не должен пренебречь обязанностями своего положенья и сокрыть изумленье, кое испытал, узнав, что немедля после бракосочетанья вы приняли сию пару в своем доме. Тем самым вы поощрили порок, и будь я священником в Лонгборне, я бы возражал против сего крайне сурово. Вам безусловно надлежит простить их по-христиански, однако никоим образом не допускать их к себе и не дозволять упоминаний при вас их имен». Вот его представленье о христианском прощении! В остальном же письмо живописует положенье дражайшей его Шарлотты и их ожиданья юной масличной ветви. Но, Лиззи, мнится мне, что ты не развлеклась. Надеюсь, ты не станешь