Гордость и предубеждение Джасмин Филд - [7]

Обе презрительно хмыкнули.

— А не может она быть сестрой Джорджии Филд?

— Ты имеешь в виду журналистку? Возможно. Носы у них точно похожи.

— Да-а, — задумчиво протянула Сара. — Хотя не совсем. У Джорджии нос немного другой. Вот если бы она была блондинкой… Слушай, она такая бледная — в снегопад ее и не разглядишь. К тому же немного полнее Джорджии.

— Но это ее не портит, — сказала Максин. — Она скорее фигуристая. Некоторые мужики обожают сиськи и толстые попки.

— Да, — согласилась Сара, — но только те, которым уже за шестьдесят.

Максин засмеялась.

— И губы у нее полней, чем у Джорджии.

— Угу, — утвердительно кивнула Сара. — Совсем в духе восьмидесятых.

Находясь в счастливом неведении, что актриса со своей подружкой скрупулезно ее изучают. Джаз в свою очередь развлекалась тем, что разглядывала их очаровательного белокурого приятеля. Его огромные голубые глаза, горя любопытством, перебегали с одного красивого лица на другое и что-то слишком уж часто останавливались на Джорджии. И в эти моменты они выражали неподдельное восхищение: подобное Джаз часто приходилось лицезреть на лицах мужчин, когда те смотрели на ее сестру. Но этот парень смотрел как-то по-особенному: такой взгляд бывает у несчастного кролика, ослепленного светом автомобильных фар. Джаз решила, что этот незнакомец ей нравится.

Всякий раз, когда следующая пара заходила в комнату для прослушивания. Мо говорила себе, что пойдет следующей. Но каждый раз, когда они выходили обратно, все ее существо повторяло, что торопиться ни к чему. В конце концов. Джаз, пригрозив, что иначе заставит подругу весь месяц мыть посуду, втолкнула ее в комнату.

Через семь минут Мо появилась в дверях, все еще крепко сжимая в кулаке смятую упаковку «Минтоса».

— Этот мужик — скотина, — мрачно произнесла она. — Я пошла домой.

Гилберт медленно, словно у него затекли ноги, поднялся со стула.

— Думаю, мне не мешает размяться, так сказать, — объявил он с натянутой улыбкой.

— Значит, этим все и закончилось? — спросила Джаз, которой так хотелось вытянуть из Гилберта как можно больше. — Просто семейная рознь?

Гилберт снова сел.

— Нет, все гораздо сложней, — снова заговорил он. Джаз заметила, что каждый раз, когда Валентайн переходил к следующей части своего рассказа, он все ближе и ближе пододвигался к ней. Еще чуть-чуть, и Гилберт просто усядется к ней на колени.

— Надо отдать должное родителям Гарри, — продолжил он, — они предоставили сыну решать самому. Они сообщили мальчику, что его тетушка весьма богата и может дать ему гораздо больше, чем они, ну и все такое прочее. Они всегда обращались со своими детьми как со взрослыми. — Гилберт вновь прервал свой рассказ. — Если хочешь знать мое мнение — там вся семейка просто чокнутая.

У Джаз отвисла челюсть.

— Короче говоря, Гарри отказался от предложения Александры. Но не просто отказался, а, ни слова не говоря родителям, отписал ей такое премерзкое письмо, на какое только способен двенадцатилетний мальчишка. Ну, и сама можешь представить, какой эффект оно произвело, — с удовлетворением завершил журналист свой рассказ.

Однако Джаз потребовала подробностей.

— Эксцентричной, гиперчувствительной, властолюбивой, заслуженной актрисе двенадцатилетний сопляк вдруг заявляет, что она старая, толстая корова.

У Джаз перехватило дыхание. Откуда Гилберт все это знает? Неужели от самой старой толстой коровы?

— Вот таким образом, — торжественно закончил он, — и пришел конец любви и согласию между Александрой Мармедьюк и семейством Ноублов. Занавес, как говорим мы в нашем театральном цеху.

Джаз задумчиво кивнула. «Ну и ну, — подумала она. — Значит, у всеми обожаемого Гарри Ноубла есть как минимум один очень коварный враг».

— На бис ничего не будет — добавил Гилберт.

Джаз опять кивнула.

— Занавес.

— Да уж, история хоть куда, — с энтузиазмом сказала Джаз, понимая, что одними кивками ей не отделаться.

В этот момент дверь в зал для прослушивания распахнулась, и Гилберт тут же скрылся за ней.

Джаз откинулась на спинку стула и вытянула ноги, чтобы немного расслабиться: все ее тело одеревенело — слишком много драгоценного времени она провела сегодня с этим идиотом.

Следующей пошла Джорджия. Она вышла через двадцать пять минут с сияющей улыбкой на лице.

— Просто здорово. Из Ноубла получится потрясающий режиссер. — Она излучала радость. — Хотя и суровый. Господи, только бы мне получить роль. — И, бросив быстрый взгляд на белокурого кролика в свете фар, с тем чтобы удостовериться, что он все еще смотрит на нее, красавица уселась рядом с Джаз и начала детально рассказывать о прослушивании.

Джаз почувствовала, что и внутри у нее тоже все начало деревенеть, однако решила досидеть до конца. Отличный материал для статьи.

Из зала для прослушивания вышел Гилберт. Он принялся приятельски болтать со всеми, кто еще дожидался, лелея надежду, своей очереди. Через некоторое время Валентайн подошел к Джаз попрощаться.

— Как все там прошло? — спросила она, изобразив искренний интерес.

— Понимаешь, — сказал Гилберт безразличным тоном, хотя весь его вид свидетельствовал об обратном. — Я ведь это делаю только ради нашего журнала. Глупо упускать такой шанс.