Горбун - [3]

По слегка побледневшему выходу пещеры собеседники поняли, что светает, но метель не стихала.

-Еще дня два покрутит, - обронил Лука.

-Не уж-то так долго? - расстроился Корней, - Опять на вершину не поднимусь.

-Было бы, о чем горевать. Поживешь пока у меня. Кончится непогода, взберешься.

-Не могу я столько времени ждать. После того как летом чуть не утоп, дед за меня сильно тревожится.

И Корней рассказал Горбуну о своих недавних злоключениях на озере и о чудесном спасении.

-Думаю, что путь твой к вершине столь многотруден неспроста. Господь испытывает силу твоего духа. Слабый человек давно бы отрекся от своей затеи, а ты молодец, не отступаешь. Собирайся, провожу тебя.

-А как же метель? Вы же говорили, что еще дня два покрутит? обескураженно спросил Корней.

-Не бойся! - улыбнулся Горбун, - Там, где мы пойдем, метели нет.

Вконец растерявшийся парень надел котомку. Лука запалил факел, два запасных передал Корнею и : направился в глубь пещеры.

За поблескивающей от света факела влажной стеной зала оказался довольно широкий коридор, полого уходящий вниз. Его стены покрывали натечные складки, трещины, бугры. Шли довольно долго, сворачивая то влево, то вправо, то, как бы, поднимались, то опускались, но ни разу за время пути им не попались боковые ответвления. Только однажды коридор разделился. Более широкий рукав ушел вправо, но Горбун повел влево.

-Дядя Лука, а куда ведет правый ход? Уж, не в пещерный ли скит?

-Догадливый ты, паря! - похвалил Горбун.

-Так сюда же нельзя! Мы ведь все помрем! - забеспокоился Корней.

-Успокойся, сынок, отсюда до самих пещер очень далеко. Да мы вовсе и не к ним идем.

-А куда ж тогда?

-Потерпи, скоро увидишь.

Проход сужался. Рослому Корнею теперь приходилось идти согнувшись и он, из-за света факела, не сразу заметил, что тьма отступает. И лишь когда Лука устало сел подле лежащей на каменном полу лестницы из жердей, молодой скитник понял, что они достигли цели.

Корней подошел к выходу. Лившийся в него яркий свет, после тьмы пещеры, слепил, и парень первое время невольно щурился.

-Смотри, еще раз не утопни, - улыбнулся Лука.

Осторожно выглянув из лаза, Корней обомлел - под ним лежало столь памятное ему озеро. В прозрачной глубине, среди серых камней, шевелили плавниками темноспинные рыбины.

-Так вот, откуда это чело в стене, - сообразил парень, - и лестница отцу вовсе не померещилась. Все оказывается просто объясняется - и вытоптанная трава на берегу и букетик у креста.

Лука закинул Г-образную лестницу на край берега, и они по очереди выбрались на плато. Удивительно, но здесь, несмотря на облачность и ветер было сухо. Они молча подошли к часовенке и также молча помолились, каждый о своем.

-А, что, дядя Лука, может вернетесь в скит?

-Я с гор никуда. Привык к уединению, да и обет дал. Обо мне внизу никому не сказывай. А деду передай от меня вот этот подарок, - и он протянул Корнею довольно увесистый комок горной смолы, - Ему это пригодится для врачевания. Да скажи, что молюсь о нем денно и нощно, и предупреди, чтобы обо мне тоже никому не сказывал. Захочешь сам, приходи. Буду рад.

-Спасибо, дядя Лука за доброту и участливость. Бог даст, наведаюсь.

Скалистые террасы, крутыми уступами спускаясь к лесу, вывели Корнея к знакомой тропке.

В скиту, обдумав все то, что произошло с ним в горах, Корней понял, что Господь, давая ему возможность с поднебесной высоты взглянуть на белый свет, как бы говорил:

-Посмотри, как огромен, многолик и прекрасен мир, как разумно устроен он. И не всем следует замыкаться в скорлупе Впадины. Вокруг так много неизведанного.

-Знаешь, деда, я поднимусь еще на многие вершины - я теперь знаю, в чем мое счастье.

Сердце старца затрепетало - "Настоящий мужчина вырос. У такого все получится".

В один из долгих июльских вечеров волки, обитавшие в окрестностях Каскада, томились под скалистым утесом среди сумрачного леса в ожидании сигнала разведчиков.

Наконец, от подножья Южного Хребта донесся вой, густой и немного расхлябанный, возвещавший - "чую добычу". Он не срывался на последней ноте, а завершался плавно гаснущим звуком. Спустя некоторое время вой, наводя на все живое безотчетную тоску, вновь полетел над тайгой.

Отвечая вразброд, потянулись ввысь голоса встрепенувшихся хищников:

-Слышим, жди!

"Видящие" носом не хуже, чем глазами, волки затрусили цепочкой, то опуская, то вскидывая морды, стремясь не пропустить ни единого значимого запаха.

Перепрыгивая через поваленные стволы и рытвины, проскальзывая сквозь таежные заросли - волки почти не производили шума. Их движения были мягки, выверены - в любую минуту они были готовы замереть или молнией кинуться на жертву.

Стая шла по дну Впадины к подножью гор. Тучи надоедливой, звенящей мошкары преследовали волков. Они беспомощно вертели головами, и на ходу совали морды то в траву, то в еловый лапник, чтобы согнать впивающихся в нос кровососов.

Вел дружную стаю старый матерый волчище - Дед. Он даже издали заметно выделялся среди прочих более мощным загривком, широкой грудью и проседью.

Поначалу волки шли, часто семеня лапами, но, учуяв вожделенный запах, перешли в намет. Густой лес нисколько не замедлял их бега: помогая хвостом-правилом, они ловко маневрировали среди стволов. Мошкара, наконец, отстала.