Гора Лунного духа, или Побеждённые боги - [2]

— Дорогой профессор, — сказал он, — я внимательно вникал в слова Фогеля и не столько поверил, сколько угадал, что он прав.

— Браво, Пьер! Но все же…

— Подождите секунду, пылкий француз, — остановил его Пьер, — знаете, о чем я подумал?

— Об этих негодяях! И вы, наверное, придумали громовую статью! Вы прекрасно владеете пером.

— Нет. Я придумал лучше.

— Отыскать Паруту?

— Именно. Не смейтесь, в этом ничего невероятного нет.

Корбо молча зашагал из угла в угол. Пьер не мешал ему. Он знал все привычки своего патрона. Последнее путешествие, трудное, сопряженное с опасностями, сблизило их, сделало друзьями. Корбо совсем не походил на тех профессоров, которые или глядят сверху вниз на весь мир, чопорны и важны, как министры, или неряшливы, как нищие, рассеяны и неуклюжи, садятся не в тот трамвай и надевают вместо шапки широкую дамскую муфту.

Глядя на шагающего теперь Корбо, ерошащего свои курчавые волосы, Пьер знал, что его друг серьезно размышляет, ведет сам с собою споры «за» и «против». Он любил эти быстрые смены настроений, хотя сам был хладнокровен, как истый северянин.

Наконец, Корбо молча остановился перед Пьером.

— Ну? — спросил тот.

— Решено. Будем отыскивать, — засмеялся Корбо и, подбежав к двери, крикнул экономке в другую комнату:

— Маргарита, две бутылки шампанского!

— Мы реабилитируем Фогеля, — твердо сказал Пьер.

— А пока, — подхватил Корбо, — пошлем ему телеграмму.

Он подошел к столу и быстро прощелкал на пишущей машинке: «Берлин. Академия. Фогелю. Вполне разделяем ваши предположения. Жан Корбо и Пьер Сорокин».

Сидя за шампанским, они весело шутили и пили за страну Паруты и ее обитателей.

— Я не скажу, — проговорил Корбо, — чтобы я был твердо уверен в этих обитателях, но во всяком случае задача интересна сама по себе. Если мы даже не найдем Паруты, то несомненно натолкнемся на многое интересное.

— Нет, профессор, — возразил Пьер, — у Фогеля есть это особое чутье, которое не обманывает. Не могу доказать, но я убежден в существовании Паруты. Возможно, что это только развалины какого-либо города древней культуры.

Между друзьями среди шуток и острот завязалась научная беседа. Разложив перед собою карту экваториальной Африки, они принялись изучать ее южную область около истоков реки Собат, между абиссинской границей и озером Рудольфа.

— Знаете, Пьер, что возможно? — воскликнул Корбо, — вы видите разбросанные здесь горные массивы и местами хаотические переломы? Что вы думаете?

— Несомненно, — ответил Пьер, — это результаты вулканической деятельности.

— А вы помните, Пьер, — перебил его Корбо, — что всего три года назад один английский охотник открыл в центральной Африке огромный вулканический цирк по площади немного меньше, чем Родос?

— Я понял вас, — быстро схватывая мысль Корбо, ответил Пьер, — этот цирк был совершенно отрезан от окружающей его местности. Я помню, англичанин нашел там стада антилоп и слонов, великолепную растительность и реку, свергающуюся с соседней вершины через край цирка.

— Вот этот цирк, — заметил Корбо, — и дает мне основание думать, что и здесь, в Абиссинских горах, при их обилии потухшими вулканами, могут быть такие же цирки, изолированные от всего мира.

— Совершенно верно, — воскликнул Пьер, — этот цирк английского охотника долго не давал мне покоя. Я все ломал голову, как могли туда попасть не только тяжеловесные слоны, но и легкие антилопы. Я искал дополнительных сведений, но кроме нескольких заметок в «Таймс» и двух фотографических снимков в специальных журналах я ничего не нашел.

— Но я, по своей жадности ко всему, — засмеялся Кор-бо, — при своей непоседливости, еще до нашего с вами знакомства побывал в этом цирке!

— Это очень похоже на вас, — воскликнул Пьер, — я не знаю более авантюрного, если можно так выразиться, ученого, чем вы. Если бы я был Жюль Верном, я бы из вас сделал второго капитана Немо!

— Смейтесь, но роман с Парутой, какой мы задумали начать, потребует от нас не меньше геройства, чем у разного рода искателей приключений. Ну, как бы там ни было, а я ходил по следам англичанина.

— В чем же дело? — спросил Пьер.

— Обойдя цирк, — продолжал Корбо, — я нашел, что в южной стороне произошел огромный обвал и совершенно засыпал скалами узкую долину, которая раньше врывалась в него.

— Ну, тогда все ясно, — проговорил Пьер, — но вернемся к нашей Паруте. Признаться, следовать по пятам Фогеля, как вы следовали по пятам англичанина, мне никак не улыбается. Это значит ухлопать всю энергию на Абиссинские горы и добраться до Паруты никуда не годным хламом.

— Зачем нам это, — возразил Корбо, — мне рисуется совсем иной маршрут: морем от Марселя до Александрии; потом на пароходе до Каира; из Каира по железной дороге до Хартума; потом по Белому Нилу до Фашоды, далее рекой Собат или через саванны к абиссинской границе.

— А не полететь ли нам на аэроплане, — заметил Пьер, — если мы найдем машину, приблизительно такую, о какой вы мечтали в Каире, это будет великолепно. Помните перелет английских летчиков: Каир — Сивах и обратно?

— Это блестящая мысль, Пьер, — вы меня окрылили дважды: во-первых, мы сейчас же этим займемся, а, во-вторых, мы действительно полетим туда на крыльях. Вы знаете Гастона Форестье?