Гора Лунного духа, или Побеждённые боги - [17]

Снисходительно улыбнувшись, главный жрец сделал знак, и револьвер оказался в дрожащих руках Пьера. Неимоверными усилиями он сдержал свою радость и, приложив дуло к губам, извлек из него несколько гармонических звуков, какие получаются, если дуть в горлышко бутылки. Ободренный успехом, Пьер попросил свой кожаный пояс с двойным рядом блестящих никелированных патронов.

Когда Пьер почувствовал, как холодная кожа пояса обтянула его обнаженную талию, он, сжимая в руках револьвер, радостно засмеялся, как ребенок. Жрецы смотрели на него, и надменно-снисходительная улыбка чуть кривила их губы. Они не знали огнестрельного оружия. Пояс с патронами приняли, видимо, за украшение, а револьвер представлялся им плохим музыкальным инструментом, так как исполнение на нем Пьера вызвало только презрительные гримасы, зато нож они оценили по достоинству и тотчас же унесли его подальше.

— Теперь я спасен! — громко сказал Пьер.

Он вложил револьвер в кобуру при поясе и, скрестив руки, стал ожидать, что будет дальше. Владея оружием, он успокоился, и мысли его невольно летели к Корбо. Пьер понимал, что даже с револьвером в руках, при всем эффекте стрельбы, он не сможет справиться с целым народом. Единственно, что он мог бы сделать, это постараться отыскать хоть какую-нибудь лазейку из этой ужасной ямы. Лишь тогда револьвер мог помочь ему в защите от преследователей.

— Только бы, — шептал Пьер, — скорее они построили «Титан»!

Между тем около него продолжались религиозные церемонии. Произнося молитвы и гимны, жрецы обнесли вокруг статуи бога дымящуюся благовонную курильницу и, поставив у подножья каменного идола, сделали знак девушкам. Те поклонились божеству, потом Пьеру и жестами пригласили его в ту комнату, где он был раньше, лежа на мягких перинах. Эта комната была, очевидно, отведена ему и его четырем женам.

Широкий занавес медленно задернулся за ними, лишь только они переступили порог.

Когда они остались одни, Бириас подошла к Пьеру и, указав на окно, сказала:

— Лину Бакаб, зунна аушаор?

Пальцами она изобразила идущие ноги.

Поняв, что ему предлагают прогулку, Пьер радостно согласился. Ему нужно было ознакомиться с расположением храма и его окрестностями. Девушки, захватив корзины с бананами и смоквами, пошли к стене, где висела темная шкура буйвола. Здесь оказалась низкая дверь в темный коридор. Бириас, взяв за руку Пьера, повела его по ступеням куда-то вверх. Постепенно тьма рассеивалась, и скоро яркие косые лучи солнца облили радостным светом ступени и своды мрачного коридора.

Они вышли к главным дверям храма с бронзовой решеткой. Жрец-привратник выпустил их беспрепятственно, молча поклонясь Пьеру. Они быстро миновали ужасную площадку и спустились по ступеням. Вдоль каменной стены храма они подошли к холму со ступенями, где совершались недавно пляски и церемонии под трубные звуки. Пьер хотел подняться на холм, но девушки в страхе загородили ему дорогу, и Бириас, указывая сначала на храм, потом на небо, раздельно и внушительно сказала ему:

— Лину Бакаб! Пирруа пирра Парута.

Они подошли к узкой калитке в стене, где стояли два жреца с бронзовыми копьями, и пошли по измятой и истоптанной ногами траве. Было ясно, что это следы недавно бушевавшей здесь толпы и что жертвоприношения совершаются не очень часто, раз трава успела заткать зеленым ковром все пространство от холма до реки и серебрившегося вдали озера.

Он окинул взглядом горизонт — повсюду громоздились вершины и хребты гор, а позади храма, круто уходя ввысь, белела прекрасная снежная вершина горы Лунного духа. Казалось, какой-то гигантский циркуль прочертил эту линию по бокам столпившихся горных громад. Выбраться из этой каменной ямы не было никакой возможности.

Тоска защемила сердце Пьера, но он взял себя в руки и с удвоенной энергией начал обогащать свой словарь па-рутского языка, спрашивая названия всех встречающихся предметов. Так подошли они к озеру. Заросшее по краям тростниками, оно было очень глубоким, так как прозрачная чистая вода, покоившаяся на камнях около берега, дальше, к середине, темнела и делалась непроницаемой.

— Здесь, вероятно, было жерло потухшего вулкана, — невольно подумал Пьер.

Они отошли верст на пять от храма, когда пред ними круто поднялся зеленый холм, поросший акацией и орешником. На этот раз без возражений со стороны своих жен Пьер поднялся вместе с ними на вершину холма. Отсюда было видно всю страну Паруты, но еще круче и выше подымались по краям ее каменные стены цирка. Сбегая с отвесных склонов горы Лунного духа, вилась по зелени лугов среди возделанных нив, где работали люди, небольшая речка. Наделав раскидистых серебряных петель, прячась местами в пальмовых и оливковых рощах, она впадала в широкое озеро.

Вдоль ручейков, у отводного канала и вокруг болота густо росла серебристая ива, а там, на невысоких холмах, темнели пробковые дубы, смоковницы, и погребальными факелами стояли печальные кипарисы. Повсюду были разбросаны кусты тамаринда, орешника и розовели благоуханными цветами густые заросли олеандров.

Обильная почва, удобренная вулканическим пеплом, насыщенная влагой с гор и тропических дождей, буйно и пышно показывала свое плодородие. Пьер залюбовался картиной, развернувшейся вокруг него, но недоумевал, где же деревни и поселки людей. Только долго всматриваясь, он заметил то там, то здесь легкие дымки над группами конических тростниковых кучек. Он вспомнил южные степи Румынии и догадался, что это землянки. Память подсказала ему, что такие же землянки, ямы с крышей, делают и армяне Закавказья.