Гопакиада - [45]

Речь, упаси Боже, не шла о какой бы то ни было полонизации. На сей раз процесс курировали мудрые австрийские бюрократы, знающие толк в политике divide et impera и умеющие считать на много шагов вперед. Непосредственное же руководство проектом взяли на себя так называемые «хлопоманы» — люди типа упомянутого выше Паулина Свенцицкого, во имя «высшей цели» не просто освоившего местные диалекты, но и официально сменившего «ляшское» имя на «Павло Свiй». Народное образование, ранее управляемое «русьской» интеллигенцией на общественных началах, передается, как дело крайне важное, в ведение краевой администрации, а та, в свою очередь, назначает на ключевые посты поляков. Но не простых, а имеющих дипломы лучших университетов Европы, так что, в общем, и подкопаться местным кадрам не к чему — в их среде таких умников пока что нет. Словно по мановению волшебной палочки появляется «русьское» объединение «Просвiта», невесть откуда взявшиеся меценаты выделяют деньги на открытие газет «Правда», «Дiло», «Зоря», «Батькiвщина» и прочих. Параллельно по указанию Ватикана удаляются «на покой» (конечно, с пенсией!) авторитетные, но «неправильные» священники, а вакантные места заполняются либо спешно прозревшими и ушедшими в лоно ГКЦ католическими ксендзами, либо выпускниками выросших как на дрожжах «бурс» (краткосрочных, абсолютно бесплатных курсов, куда валом валил неимущий молодняк, мечтающий о престижной духовной карьере).

В результате, буквально за год-полтора ситуация в Галиции меняется. Число «народовцев», недавно еще совсем незначительное, возрастает на порядок. Идут диспуты, семинары, коллоквиумы, в ходе которых термин «украинец», совсем недавно вброшенный в употребление Свенцицким, но так и не прижившийся, набирает популярность — пока что еще всего лишь как синоним термина «русьский», но лиха беда начало. «Москвофилов» начинают теснить. Они (по крайней мере, их лидеры) — люди солидные, уже немолодые, короче говоря, просветители, но не бойцы, а противостоит им в основном активная молодежь, наизусть шпарящая целые страницы из Духинского, но, в принципе, предпочитающая спору действие, и ничего страшного, если на грани фола. Достаточно скоро возникает отдача. Не устояв перед диким давлением и не видя никакой защиты со стороны властей, Иван Вагилевич, один из признанных гуру «москвофилов», признает свои взгляды ошибочными и переходит на сторону «народовцев», где его встречают с подчеркнутым почтением. Якова Головацкого, более устойчивого, попросту выживают из Львова; он эмигрирует, вернее, почти бежит в российский Вильно. А львовская пресса, все увереннее именующая себя «украинской», начинает невероятной силы атаку против России, где, дескать, за чтение украинских книжек ссылают в Сибирь, а за сорочку или песню навечно заточают в крепость. И вообще, как пишет в программной статье один из идеологов «народовства» Омелян Огоновский, «Главное для нас не забывать, что нам в Австрии лучше жить, чем нашим братьям на Украине под управлением российским. [...] Там не разрешается теперь по-русьски ни говорить, ни писать». Короче говоря, идет массированная пропаганда «отдельности» двух народов, агитация русинов, незнакомых с ситуацией в России, в том смысле, что там угнетают их братьев, наконец, работа по распространению новых идеологем в среде «российских» украинофилов. При этом никого не волнует, правда ли все то, о чем пишет пресса, — цель оправдывает средства.

Обо всем этом в России, естественно, знали. Да оно и не скрывалось, наоборот, так рекламировалось, что спецслужбы сделали вывод о масштабной провокации, поддаваться на которую не следует. Но и вовсе не реагировать не получалось — в конце концов, государство обязано себя защищать. Считается, что непосредственным поводом для перехода количества в качество стал запрет на ввоз изданного во Львове тиража «Тараса Бульбы», где слова «Россия», «русский», «русская земля», были заменены на «Украина», «украинец», «украинская земля», и даже вместо «русского царя» фигурировал некий «украинский царь» и последовавшая после запрета кампания в ряде солидных венских изданий, как по команде, обрушившихся на «азиатский режим», закрывший путь в массы повести «Taras von Bulba» на том языке, на котором ее написал автор, «великий украинский писатель Тарас Шевченко». Вряд ли. Реальным камешком, вынудившим правительство принимать меры, стала петиция Михаила Юзефовича, мультимиллионера, активиста киевской «Громады» и одного из основных спонсоров украинофильского движения. Собственно, и до того в компетентные органы поступала информация от украинофилов, болеющих за местную культуру, но не хотевших иметь ничего общего с политикой, однако Михаил Юзефович, в отличие от прочих, сообщал не о смутных подозрениях, а о вещах совершенно конкретных. В частности, о неоднократных попытках вербовки его закордонными эмиссарами, имеющими задание развернуть на территории Малой Руси разведывательно-пропагандистскую сеть в интересах, как говорится, «одной из сопредельных держав».

Итогом работы специально созданной комиссии стал т. н. «Эмский указ» от 30 мая 1876-го. В оценке этого документа мифологи на редкость единодушны. Даже самые серьезные из них, как Субтельный, утверждают, что речь шла «про абсолютный запрет украинской литературы». Однако на самом деле все обстоит не совсем так. А еще вернее, совсем не так. Судите сами: