Гонка за Нобелем. История о космологии, амбициях и высшей научной награде - [100]

.

Вместо бойкота я предлагаю реформу. В духе основателя лютеранства Мартина Лютера я представляю вниманию Нобелевского комитета пять тезисов (на 90 меньше, чем у Лютера) в надежде запустить процесс Реформации Церкви Альфреда Нобеля.

1. Добавить премии в новых, динамично развивающихся научных дисциплинах. Это не уменьшит конкуренцию как таковую, но распространит поддержку на более обширные научные области, в том числе междисциплинарные. Когда в 1968 году была учреждена премия по экономике, это никоим образом не уменьшило влияния Нобелевской премии по физике или химии. Не случится этого и сейчас, если добавить такие новые дисциплины, как искусственный интеллект, количественная биология или даже просто биология! Как говорит физик Джим Аль-Халили, «почему бы не награждать лучшие исследования независимо от того, к какой области науки они относятся? В этой идее нет ничего нового, физики и биологи давно плодотворно сотрудничают. Разве сотрудничество Крика (физика) и Уотсона (биолога) не говорят об этом?»^{13} Повышение внимания к науке — вкупе с увеличением ее финансирования — сегодня больше, чем когда-либо, принесет пользу человечеству.

2. Присуждать премии по физике группам любого размера. Не вознаграждать большинство сотрудников крупных коллабораций — неправильно, несправедливо и деморализующе. Возвращение групповых премий устранило бы искусственные ограничения, которыми Комитет сам себя связал, и подстегнуло бы масштабные совместные проекты, которые являются неотъемлемой частью современной науки.

3. Присуждать ретроспективные премии. Вместо того чтобы делать вид, что предыдущие комитеты были непогрешимы, следует исправлять их ошибки. В конце концов, члены Нобелевского комитета всего лишь люди, а люди, как известно, подвержены влиянию пагубных ненаучных сил, таких как эффект авторитета, когда прошлые заслуги предопределяют будущее признание. Это нововведение также позволит Нобелевскому комитету исправить прошлые случаи проявления «эффекта Матильды» — так назвала Маргарет Россистер феномен, когда мужчинам приписывают заслуги за открытия, сделанные женщинами. История Нобелевской премии изобилует подобными примерами — от Розалинды Франклин, участвовавшей в открытии ДНК, до Лизы Мейтнер, открывшей принципы ядерного деления. К сожалению, эти выдающиеся женщины-ученые давно умерли, что подводит нас к необходимости следующей важной реформы.

4. Присуждать премии посмертно. Альфред Нобель хотел ускорить распространение полезных открытий, а не сами исследования, когда научный подход приносится в жертву стремлению уложиться в сроки. Хотя указанной в завещании оговорки о «предыдущем годе» придерживаются редко, Нобелевский комитет по физике в 1974 году ввел запрет посмертного присуждения, и к нему он относится как к священному закону — столь же неприкосновенному, как законы физики. Столь жесткое ограничение приводит к тому, что многие достойные ученые не доживают до заслуженного признания, несмотря на вынужденную поспешность в работе. Но значимые открытия в науке зачастую требуют долгих лет исследований, а потом еще их подтверждения. В результате вклад многих достойных физиков не удостаивается наград из-за их возраста или оттого, что им не посчастливилось вовремя привлечь к себе внимание Нобелевского комитета. Присуждение первой посмертной премии Вере Рубин стало бы мощным вдохновляющим стимулом для молодых ученых-физиков, особенно для женщин. Возможно, Комитету стоит начать восстанавливать справедливость с награждения Джоселин Белл Бернелл, ставшей жертвой «эффекта Матильды» в 1974 году, когда Нобелевскую премию за сделанное ею открытие пульсаров присудили ее научному руководителю Энтони Хьюишу. К счастью, Белл Бернелл жива и здорова^{14}.

5. Признать, что истинные открытия серендипны. Вознаграждение в первую очередь непреднамеренных открытий — в противоположность подтверждению теоретических предсказаний — позволит стимулировать новаторские и рискованные исследования, таящие в себе потенциал настоящих прорывов в области физики.

Где есть воля, там есть и путь

Несомненно, найдутся люди, которые спишут мою критику современного нобелевского института на «эффект кислого винограда». Могут даже найтись доброжелатели, которые скажут: «Вместо того чтобы писать о проблемах Нобелевской премии, лучше бы этот парень больше занимался наукой, чтобы завоевать ее». Возможно, они правы. Но само по себе осмысление этих вопросов уже избавительно, оно открывает будущие горизонты экспериментальной космологии за рамками нобелевского агностицизма, космологии, свободной от стокгольмского синдрома, сколь бы безобидным он ни казался. Наука — вот главная награда за все труды, и награда поистине Божественная.

Эпилог. Духовное завещание

Вчера скончался д-р Альфред Нобель, который разбогател благодаря открытию способа беспрецедентно быстро убивать людей.

Из некролога Людвигу Нобелю, ошибочно приписанного Альфреду Нобелю

Потрясение, которое испытал Альфред Нобель при чтении собственного фальшивого некролога, не только переломило к лучшему его собственную судьбу, но и стало настоящим подарком для будущих поколений. Это был такой же дар судьбы, какой получил 40 годами ранее Эбенезер Скрудж, герой повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь» (1843): столкновение со смертью привело его к перерождению. Альфред умер бездетным, оставив единственного наследника — именную премию. Приз обессмертил имя Нобеля, неразрывно связав его с наукой, литературой и стремлением к миру, сделав фактически синонимом тех титанических достижений, которые отмечает эта награда. Призыв перековать мечи на орала. Один человек. Одно ви́дение. Вечность.