Гонка за «Гонцом» - [7]

— Некоторые комментаторы считают, это может быть розыгрыш, нечто вроде следов йети на Бродвее, но…

— Что «но»? — рявкнул неожиданно Стив.

— Я подумал, вам могут доложить об этом событии как весьма сомнительном. — Мэтью встретил раздраженный взгляд Стива твердым взглядом светло-голубых глаз и встал. Вообще-то обычно он предпочитал в присутствии шефа сидеть, чтобы не быть при случае уволенным. Дело в том, что рост Стива Олдриджа едва достигал метра семидесяти, а рост Фэдича был, увы, два метра один сантиметр.

«Он работает у нас третий год, — подумал Стив, — но это не значит, что он может соваться куда не следует!» А вслух произнес:

— Вы считаете его несомненным фактом, не так ли? У вас имеются копии изображений со стенок этого аппарата?

— Вот они, сэр! — Фэдич достал из папки несколько листков.

— Садитесь, Мэт, не торчите посреди кабинета, как флагшток без знамени! — буркнул Стив, впиваясь взглядом в снимки.

— Неужели я настолько похудел? — спросил Мэт.

Олдридж его не слышал.

— Мое время истекло? — уточнил Фэдич.

— Садитесь! Я скажу, когда ваше время истечет, — пообещал Стив. — Абракадабра какая-то! Кто станет запускать в космос подобные штучки с наружными изображениями? Они же не на год полета рассчитаны. Микрометеориты и космическое излучение сотрут с поверхности изображения за время полета!

— Вы исключаете, что аппарат запускался целенаправленно? — спросил Фэдич.

Стив снова пристально посмотрел на него:

— Что еще есть у вас по этому делу? Кто давал комментарии в передаче?

— В передаче участвовал эксперт Академии наук России. Он оценил вероятность космического происхождения объекта фифти-фифти. И… — Мэт замялся.

— Что «и»? — хмыкнул Стив.

— И еще дело в том, что фамилия пенсионера, который нашел этот объект, Влекомов!

— Флекомофф? — повторил Стив. — Не знаю такого русского. Он работал в русской космонавтике? В ракетостроении? Что о нем известно?

— Он работал в оборонной промышленности, в электронной технике. Кандидат наук, доктор по нашей классификации. Чувством юмора обладает, но не может быть инициатором подобной мистификации.

— Превосходно! Уверен, ваше досье на этого Фле-комоффа подробнее, чем у ФБР! — оторвал взгляд от снимков Стив. — Вам даже известно, насколько развито чувство юмора у какого-то русского пенсионера! Откуда?

— Девичья фамилия моей жены Влекомова. Это ее дядя! — не отводя глаз, ответил Фэдич.

Они с Олдриджем долго смотрели в глаза друг другу. Но за бутылкой никто не побежал.

В конце 1982 года, готовясь к выпускному экзамену в Колумбийском университете по избранной специальности «история восточных славян», Мэтью Фэдич, сын хорвата и ирландки, двухметровый центровой университетской футбольной команды, приехал в порядке обмена студенческими группами в Ленинградский университет для прослушивания небольшого курса лекций и сбора материалов для магистерской диссертации.

Основными рабочими пунктами его пребывания были университет, публичная библиотека и БАНя — Библиотека Академии наук. Основным и единственным пунктом приобретения привычных продовольственных благ — магазин «Березка» в начале Невского проспекта.

Взяв пару банок кока-колы, Мэтью подошел к кассе и остолбенел. Как известно, столбняк могут вызвать либо бешеные собаки, либо красивые женщины.

Мэтью повезло — на его долю выпал второй вариант. Причем осуществило его миниатюрное существо с прекрасными синими глазками и очаровательной девичьей улыбкой.

Когда способность соображать частично вернулась к Мэту, он осознал, что на профессиональную улыбку девушки-кассира отвечает идиотской улыбкой загипнотизированного влюбленного тинэйджера.

С этой улыбкой он вышел на Невский, поплелся в Александровский сад и там наконец придумал, что еще ему надо купить в «Березке». Уступчивость, если не сказать прилипчивость, русских девиц, в частности студенток университета, за недолгое время пребывания в Ленинграде была ему уже хорошо известна. Но то девицы, а это — небесное создание! А с небесным созданием он встретился впервые. Если оно и кокетничало, то самую малость и притом очень мило. Посмотрело на вернувшегося Мэтью внимательно и согласилось встретиться.

Оксана — так именовали создание — пристроена была в «Березку» старшей сестрой, которую туда по протекции пристроила мама, которая при рождении передала младшей дочке по наследству, как фамильную драгоценность, свои неотразимые глаза, в которые в свое время втюхался влекомовский старший брат Юрий. И с первого же дня работы ей пришлось привыкать к матримониальным предложениям посетителей из разных стран, в том числе из СССР. Иностранцы сразу предлагали все, что имели: руку, сердце, виллу в Австралии или в Канаде и кое-что по мелочи: машину, яхту и тому подобное — у кого что было.

Советские кавалеры были самые скромные по перечню предлагаемого: и руки, и внутренние органы у них были оприходованы — неженатых в загранку не отпустят, вот они и стремились максимально использовать последний оставшийся относительно свободным орган. А ореол неотразимости им создавала возможность посещения валютного магазина. Иностранцев Оксана отшивала ссылками на строгую администрацию, запрещавшую интрижки с посетителями. С соотечественниками разбиралась и того проще.