Затем на другом плакате я увидел изображение молодого негра. Под ним было написано крупными буквами: «КЕННЕТА РОБИНСОНА УБИЛИ! ДОЛОЙ ПОЛИЦИЮ!»
Я был ошеломлен. Эти люди негодовали по поводу смерти убийцы из шайки наркоторговцев в Гарлеме, случившейся лет десять назад.
Не успел я прийти в себя, как мои дети ринулись в толпу. Господи, что делают эти маленькие разбойники? Я беспомощно наблюдал, как они прорвались через ряды пикетирующих к человеку, державшему у плеча телекамеру. И гневно закричали:
— Мой папа герой!
— Лучший человек на свете!
— Мой папа замечательный! А вы точно нет!
Эдди замер на несколько секунд и выпалил:
— Засуньте хоккейные клюшки себе в задницу!
Репортеры сгрудились вокруг меня, выкрикивая вопросы. Я сохранял спокойствие и лишь качал головой. С героической помощью консьержа Ральфа я сумел загнать свою сумасшедшую команду в вестибюль.
— Ребята, вы не должны так поступать, — сказал я, но Симус, не обращая на меня внимания, пожал каждому руку.
Когда мы подошли к лифту, Ральф поспешил ко мне.
— Мистер Беннетт, пожалуйста, — взволнованно сказал он. — Журналисты говорят, что им нужно от вас заявление. Потом они уйдут.
Он явно ждал, чтобы они побыстрее ушли от его дома.
— Ладно, Ральф. Я займусь этим.
Едва я вышел из парадной двери, журналисты сунули к моему подбородку алюминиевый букет микрофонов. Я громко откашлялся.
— Хочешь не хочешь, а заявление сделать придется. Я согласен со своими детьми на сто пятьдесят процентов. Всем до свидания. И, пока не забыл, засуньте хоккейные клюшки себе в задницу.
