Гонец московский - [2]

По узкой лесенке они поднялись на второй этаж и очутились в просторном помещении, освещенном десятком дорогих восковых свечей. Тяжелые занавеси закрывали окна, спасая от сквозняков. Стены увешаны гобеленами с картинами на библейские сюжеты.

Четверо рыцарей, что вели до того неторопливую беседу, обернулись навстречу де Грие. Трое постарше и один – совсем молодой, видимо, опоясанный мечом совсем недавно.

Под гобеленом с изображением Иисуса Христа, искушаемого дьяволом в пустыне, сидел худощавый мужчина лет пятидесяти. Седые виски, впалые щеки и белесый росчерк шрама на лбу. Антуан узнал его – магистр Гуго де Шалон, прославленный воин и мудрый политик. В отсутствие Великого магистра именно брат Гуго брал на себя руководство жизнью Храма во Франции. Сейчас, несмотря на горящие в камине дрова, брат Гуго кутался в белый плащ с красным восьмиконечным крестом Ордена.

Де Грие поклонился, придерживая висящий у бедра меч.

– Приветствую вас, брат Антуан, – ответил сдержанным кивком магистр. – Вы явились строго в назначенный срок, явив похвальную точность.

– Благодарение Господу, – рыцарь прижал ладонь к сердцу. – Мне ничто не помешало. И никто.

– Не думаю, что среди отребья, шастающего по парижским улочкам, нашелся бы хоть кто-то, способный послужить помехой рыцарю Храма, – сипло проговорил высокий, смуглый до черноты рыцарь. Не иначе, большую часть жизни, если не всю ее, сиплый провел в Святой земле.

– Брат-рыцарь Эжен д’Орильяк, – представил его магистр. – Ту пользу Ордену бедных рыцарей Иисуса из Храма Соломона[6], что принесла служба брата Эжена, трудно переоценить…

«Был ли он в Акре или Иерусалиме? – подумал было Антуан. – Что-то не припоминаю такого имени…»

– Брат Эжен служил не оружием, – пояснил де Шалон. – Но его служение не менее почетно, чем братьев, облаченных в доспех.

Де Грие кивнул, хотя ничего не понял из слов магистра. Да, он слышал: многие братья постигают тайные знания, изучают алхимию, исследуют священные реликвии, которыми обладает Орден. Но до сих пор Антуан предполагал, что это удел братьев-священников, но не рыцарей.

– Брат Рене де Сент-Клэр, – продолжал представлять присутствующих брат Гуго. Второй рыцарь шагнул от гобелена, изображающего воскрешение Лазаря, к середине комнаты. В отличие от других, лицо его обрамляла снежно-белая борода. Высокий лоб, удлиненный глубокими залысинами, свидетельствовал о недюжинном уме, а широкие плечи и мощная шея выдавали подлинного бойца. Не то что сутулый и худосочный Эжен.

– Рад знакомству, во имя святого Бернара, – поклонился де Грие.

– Взаимно, брат Антуан, – глубоким и густым, как патока, голосом отвечал де Сент-Клэр.

– Брат Рене долгие годы провел на востоке, – проговорил де Шалон. – Но не в Святой земле, а гораздо севернее. В землях руссов. Их некогда могучее государство было разрушено и опустошено язычниками из земли Чинь. Должно быть, вы слышали, брат Антуан, об этой волне, прокатившейся, словно горный обвал, сметающий все на своем пути, едва ли не до границ Священной Римской империи…

– Признаться, слышал я не много, – не стал кривить душой де Грие. – И все услышанное больше походило на сказки.

– Ничего. У вас будет достаточно времени, чтобы узнать историю падения великого государства руссов из уст брата Рене. И о том, как их правители пытаются ныне восстановить былое величие державы. На северо-востоке лишь они являют собой форпост христианства в окружении языческих орд.

– Я всегда думал, что севернее Константинополя живут одни лишь схизматики[7]… – пожал плечами Антуан.

– Не судите и не судимы будете![8] – сурово произнес магистр и даже пристукнул ладонью по колену. – Не так ли заповедовал нам Господь наш, Иисус?

– А еще сказано: «Нет ни эллина, ни иудея»…[9] – мрачно добавил де Сент-Клэр. Обиделся он, что ли, за своих руссов?

Де Грие развел руками:

– Прошу простить меня, братья, если невольно оскорбил ваши чувства.

– Господь простит, – отозвался де Шалон, а бородатый рыцарь лишь кивнул.

– Позволь представить тебе еще одного нашего брата, – продолжал магистр. – Брат – рыцарь – Жиль д’О.

Молодой человек, стоявший до сих пор особняком, зарделся и поклонился, прижимая ладони к груди. Окинув его беглым взглядом, де Грие обратил внимание на широкие плечи и непринужденную грацию движений. Будто крупный хищник – волк или леопард.

– Брата Жиля рекомендовал прецептор[10] Храма, брат Жерар де Виллье, который, к моему великому сожалению, не может присутствовать на нашей встрече самолично. Несмотря на молодость, брат Жиль уже зарекомендовал себя как великолепный мечник. Не много найдется братьев-рыцарей, способных противостоять ему хоть пешим, хоть в седле.

«Любопытно… Не перебарщивает ли магистр с похвалами?» – устало подумал Антуан.

– Вот так, братья… – Де Шалон пристально поглядел на каждого из присутствующих рыцарей. – А перед вами брат Антуан де Грие из Нормандии. Достойнейший рыцарь. Образец служения делу Господа в Святой земле. Только величайшая скромность не позволяет ему возвыситься над прочими братьями и стать в один ряд с комтурами и магистрами.

Три пары оценивающих глаз впились в нормандца. Тот вдохнул поглубже, стараясь ничем не проявить недостойное тамплиера тщеславие, хотя слова магистра, признаться, потешили его самолюбие. Впрочем, Антуан всегда считал, что не ищет повышения по службе не из скромности, а из лености. Выше должность – выше ответственность.