Гончаров попадает в историю - [35]

- Костя, кто он такой и что здесь делает? - С некоторой тревогой спросила Милка.

- Это скрипач, бывший муж одной моей знакомой, а вот что он здесь делает, нам предстоит узнать. Но думаю, что ничего хорошего.

Столетов тем временем открыл багажник, извлек из него небольшую, но увесистую сумку и перекинув её через плечо вскарабкался на вершину мостовой опоры.

- Он решил кончить жизнь самоубийством? - Непосредственно поинтересовалась Милка. - И ты приехал сюда чтобы ему помешать?

- Я не "Слуюба спасения" и если он так решил, то останавливать его никак нельзя, но думаю, что ты далека от истины. Оля - ля! Что я говорил?

- Что за черт?! Куда он делся? - Озадаченно воскликнула она тщетно пытаясь разглядеть на макушке быка исчезнувшую вдруг фигуру скрипача. - Он бросился вниз?

- Похоже, - пытаясь найти разгадку задумчиво ответил я, - но это ненадолго. Думаю, что минут через десять он появится вновь.

Я ошибся, потому что он появился не через десять, а только через двадцать минут, причем теперь кроме сумки через плечо, он нес в руках довольно весомый пакет.

- Костя, где он был? - Озадаченно спросила жена. - И что он тащит?

- Скоро мы это узнаем, а пока, до поры, до времени нам не следует показываться ему на глаза. - Загнав машину в плотные заросли, я подождал пока рыжий "Москвич" проедет мимо и когда шум его двигателя стих, подъехал к загадочному быку.

Вблизи этот бетонный монолит оказался ещё значительней. Крутая, густо поросшая травой насыпь поднималась метра на три и из неё этот монстр торчал как единственный больной зуб. Считая от береговой точки в глубину оврага он выступал не меньше как на десять метров и примерно столько же занимал вширь.

Строго - настрого приказав Милке сидеть и никуда из машины не выходить я отправился на штурм этого дота. Наверх по насыпи я взобрался на одном дыханье, а дальше благодаря вмурованным в отвесный бетон скобам, подъем оказался совсем простым. Вскарабкавшись на верхнюю площадку я огляделся и сразу понял причину исчезновения скрипача. Примерно на середине мостовой опоры, между двумя калеями дороги, виднелось черная, квадратная заплатка люка, которую судя по отсутсвию пыли совсем недавно откидывали. Схватившись обеими руками за приваренное пудовое кольцо я попытался открыть лаз, но с таким же успехом я мог пытаться сдвинуть Арарат или Памир. Но как мог тщедушный скрипач справиться с этой задачей, которая оказалась непосильной для нормального мужика? Оглядевшись по сторонам я увидел лом и понял в чем причина неуемном силы Столетова. Продев его в скобу и действуя как рычагом я откинул восьмидесятимиллиметровую броню и заглянул вниз. Черный могильный холод ударил в лицо, но сколько бы я не вглядывался, ничего кроме четырех лестничных перекладин разглядеть не мог.

- Ну что там, Костя? - Подпрыгивала внизу от нетерпения Милка. - Что видно?

- А ни хрена не видно. - Успокоил я её. - Темно как у меня в душе. Фонарик - то хоть в машине есть?

- Кажется есть. - Оживилась и активизировалась супруга. - Сейчас посмотрю. Точно есть! - Через некоторое мгновение радостно сообщила она.

- Так немедленно тащи его сюда.

- Но ты же говорил, чтобы я никуда от машины не отходила. - Язвительно вспомнила она и полезла наверх.

До дна колодца было не меньше десяти метров, причем на половине этого расстояния он резко расширялся так, что полностью разглядеть все дно мы никак не могли. Сплюнув и зажав фонарный шнурок зубами я полез вниз.

- Ммыы - ммыы! - Только и мог возразить я, чтобы не уронить фонарик, когда заметил, что Милка спускается следом. - Ну, чертова кукла. - злорадно решил я. - Вот сейчас спустимся и ты получишь все чего добивалась.

Однако ничего такого она не получила, потому что спустившись на дно мы в были в буквальном смысле охвачены и поражены жутким кошмаром. Когда я, наконец, смог оторвать луч фонарика от этого зрелища и перевести его на Милку, то всерьез испугался за её рассудок. Ее широко открытый, перекошенный рот едва слышно вопил от ужаса.

На разложенной вдоль стены, черной от крови клеенке, лежало два обезглавленных женских тела, причем одно из них некогда принадлежало Толстухе и было оно относительно целым, кроме головы отсутствовала только правая рука. Зато от второго, уже почерневшего тела оставалось только туловище. Кисти рук, кости ног, плечей и предплечий с остатками срезанного мяса, как и черные лоскуты кожи были беспорядочно разбросаны кругом. На кривоногом столике, где скрипач срезал мышцы жертв лежал широкий нож, а в чурку, кому - то и когда - то служившую стулом был воткнут блестящий кухонный топорик.

- Не думай ни о чем! - Быстро вылезай отсюда, дура! - Заорал я в самое ухо ничего не соображающей Милки и не долго думая потащил её к лестнице.

- Не надо, Константин Иванович! - Как гром среди ясного неба сверху рассыпался смех скрипача. - Оттуда уже никто не вылезет. Вы теперь там жить будете. Мясо у вас старое, так что в этом смысле вы для меня интереса не представляете. Живите сколько получится, я ведь просто так никого не убиваю, я не маньяк. Живите спокойно, но только в обмен на это отрежьте и отдайте мне ленкины ноги. Я здесь раз в неделю буду повляться, а потом, когда вы умрете я вас вытащу и сброшу в овраг. Там вороны живут. Они вас быстренько склюют, а кости собаки растащат.