Гончаров и стервятники - [7]

- А что за труп? Знакомый?

- Да нет, бомжик какой-то, не наш, залетный. Своих-то я знаю, до осени тут Сашка с Натальей Александровной жили. Они спокойные, у них и ключ от чердака был, не безобразничали. А по осени, как в Ташкент подались, так с концами, может, уже так же, как этот... Ясное дело: житьишко у них не сладкое.

Я вытащил пятисотенную бумажку.

- Это тебе за информацию, но на чердак нужно взглянуть. Проводи.

- Да иди сам. Зачем я нужен? Вверх по лестнице - и упрешься в зеленую дверь. Вот тебе ключ, а у меня дел полно. Да и ходить туда настроения нет.

Он протянул ключ и взамен ловко выдернул купюру.

Стараясь не привлекать внимания, я поднялся на площадку перед чердачным входом. Обычная стандартная площадка - два на четыре метра, как на всех этажах. Только в стене находилась одна дверь - непосредственный выход. По обеим сторонам составлена старая мебель. Справа - огромный неуклюжий буфет и обитый металлическими полосами сундук. Слева - какие-то тумбочки, разнокалиберные стулья и унитаз. За стенкой буфета и фронтальной стеной чердака из грязного тряпья было сложено лежбище, и ширина всей норы что-то порядка полуметра. На самом чердаке интересного ничего обнаружить не удалось, если не считать уймы разнокалиберных следов - свидетельство недавнего людского пребывания.

Отдав ключ, я вышел на улицу, толком не зная, что предпринять дальше. Следовало обойти всех кротовских друзей, поговорить с участковым, пообедать и позвонить Ленке, моей приходящей не то жене, не то любовнице. Щурясь на солнце, я стоял как буриданов осел, никого не трогая и общаясь исключительно с самим собой.

Едва не сбив меня с ног, мимо промчался пацан, прижимая к себе сверток. За ним по-слоновьи топал пузан лет пятидесяти, в мятой милицейской рубашке и в таких же жеваных штанах.

- Все равно знаю! - орал он вслед убегающему, безнадежно отставая. Все равно знаю, где ты живешь.

- Тогда зачем об этом говорить? - приветливо спросил я, незаметно подключаясь к неспешному бегу участкового.

- Да откуда я знаю? - тяжело отдуваясь, выдохнул он. - Костюм спортивный с прилавка увел, сволочь, у кавказца.

- Так тот, наверное, и не заметил.

- Ага, не заметил. Так завопил, что транспорт остановился. А вы кто будете? - совсем уже останавливаясь, поинтересовался он.

- Константин Иванович Гончаров.

- И что вам, гражданин Гончаров, нужно от капитана Бабича?

- Поговорить.

- Тогда идем ко мне в участок.

- Может, лучше в столовую? Я еще не обедал.

- А я в столовых не питаюсь. Финансы, знаете ли, не позволяют. Мы недавно переехали, беженцы вроде, с этого самого Кавказа. Видеть этих самых кавказцев не могу: они там в грош нас не ставят и здесь хозяева. Я пацанчика-то нарочно не словил.

Мы присели на скамейку посреди двора, закурили, и, подумав, что вступление можно считать завершенным, я кивнул на кротовский дом:

- Говорят, оттуда недавно два трупа вынесли?

- Было дело.

- Убийство или как?

- А вот это, гражданин Гончаров, дело пятое. И вводить вас в курс дела мне не позволено. Кто вы, собственно, такой?

Пришлось выложить свою не совсем кристальную биографию. И напомнить о моем последнем нашумевшем деле, из-за которого я стал безработным. Он, очевидно, что-то слышал об этом, потому что сразу как-то подобрел и даже зауважал.

- Так вы тот самый? Молодец, молодец. Я тоже когда-то начинал следователем, да там нашему брату ходу не дают. Ладно. Кому нужно чужое горе? У вас у самих проблем полон рот. Что по старику, то это, конечно, инсульт, хватил удар, а когда падал, добил себя окончательно. Гримасы у таких на лице часто бывают.

- А что по бомжу?

- Здесь налицо убийство необычное. Мало того, что ему скрутили шею, будто куренку, еще и в пояснице переломили хребет. Заметь, не палкой или ломом перешибли, а аккуратно переломили, будто спичку. Следов не было. Наверное, убийца его оформил на площадке, а на чердак только закинул, сам в пыль не наступая. Взломал дверь и зашвырнул труп подальше.

- А что известно об убитом?

- А ничего, никаких документов у него не было. На момент убийства был трезв, наколки отсутствуют. Одет был в брюки финского производства, очевидно костюмные, очень грязные, но не обтрепанные. Серая рубашка тоже грязная и тоже новая. В карманах брюк расческа, носовой платок и сто с лишним рублей в кармане сорочки. Смерть наступила с шестого на седьмое, ночью, так же, как у старика Кротова. Никто его не знает, и таковой в розыске не значится. Вот и все, Константин Иванович, что я могу рассказать. Если что-то будет нужно, найдете. Мой опорный пункт в соседнем дворе.

Я на прощанье крепко пожал ему руку со словами, что все образуется, наладится и мы прорвемся. Он устало и безнадежно махнул рукой и тяжело пошел к мини-рынку наводить порядок среди кавказцев.

Деловито и точно желудок сообщил, что уже шестнадцать часов по местному времени, это подтвердили и часы. Протиснувшись в троллейбус, я поехал к Ленке на работу. В кабак мы, конечно, не пойдем, но домашнюю пирушку устроим.

* * *

Пока Елена на кухне звякала тарелками, стучала ножом и вслух размышляла о моем неумении и нежелании устроить нормальный семейный быт, я, подтащив к тахте телефон, аккуратно набрал первый номер. Степан Ильич Князев, бывший заместитель Кротова, а теперь президент какой-то сложной фирмы по взаимосвязям. В ответ на мою просьбу пригласить "самого" бесстрастный вежливый голос ответил, что это невозможно, и так же любезно предложил изложить суть вопроса и сообщить свои координаты. Если же Степан Ильич сочтет нужным со мной поговорить, заключила секретарша, то нас непременно соединят. Я обозвал секретаршу ехидной и бросил трубку.