Гончаров и кровавая драма - [8]

- Да, конечно. У меня двое мальчишек. Одному двенадцать, другому четырнадцать. А в чем дело, я не вижу здесь никакой связи.

- Когда увидите, будет поздно, - мрачно пообещал полковник и испытующе посмотрел на Разовского. - Вы не могли бы хоть на месяц переехать в другую квартиру, только так, чтоб об этом никто не знал?

- В принципе можно. Сестра живет одна в трехкомнатной квартире, но зачем?

- Затем, чтобы вам не последовать за своим шефом и его семьей, - жестко ответил Ефимов. - Затем, чтобы завтра вы проснулись живыми и невредимыми.

- Что?.. Вы думаете?.. Неужели... - Лысина Разовского моментально покрылась испариной. - Нет, этого не может быть. Я-то при чем, за что же меня...

- Я не говорю, что вас непременно должны зарезать, но излишняя осторожность не помешает, - немного успокоил его Ефимов.

- Да, конечно, вы правы, и я обязательно воспользуюсь вашим советом.

- Скажите, Разовский, вы часто бывали в доме Чернореченского?

- Нет, что вы, от силы пару раз. Он не любил, когда к нему приходят домой.

- Борис Львович, можете ли вы назвать такого человека, которого бы он оставил ночевать в своей квартире?

- Ну что вы! Мне даже трудно это представить! Разве что Тамару Дмитриевну, сестру своей жены. Насколько я знаю, у нее с Анатолием Ивановичем отношения были дружеские, если не сказать большего.

- Я что-то не понимаю. Поясните ваши слова.

- Извините, Алексей Николаевич, но я сказал только то, что сказал, и ни грамма больше, - поспешно полез в кусты Разовский.

- Ясненько, - понимающе улыбнулся Ефимов. - Ладно, замнем для ясности. Но вы должны мне честно и правдиво сказать, каким процентом акций вы владеете.

- Без проблем. С большим трудом мне удалось уговорить Чернореченского уступить мне пятнадцать процентов.

- Кому принадлежит остальное?

- Покойникам.

- Что будет с предприятием? Какова его перспектива?

- Ума не приложу, я еще не советовался с юристами. Но мне кажется, что Тамара Дмитриевна обязательно предъявит свои права хотя бы на долю Риммы Дмитриевны. А там будет видно. Но просто так я своих позиций не оставлю.

- Я в этом не сомневаюсь, - поднимаясь, ухмыльнулся полковник. - Завтра в восемь будьте на месте. Мы за вами заедем.

* * *

Ближе к двенадцати часам уставшей походкой изможденного алкаша я подошел к автошколе. Стоптанные белесые сапоги, выгоревшая искусственная шапка и заляпанная краской болоньевая куртка составляли мой наряд. Покрутившись на углу школы, я без труда заметил строящийся объект и после некоторого колебания обреченно к нему побрел. Не доходя до него метров десяти, я уселся на аккуратно упакованные кирпичи и, достав пачку "Примы", бережно извлек и закурил сигарету.

Подвал и первый этаж уже возвели, что же касается второго, то он не был поднят и наполовину. Похоже, что строительство было заморожено. А между тем пятеро мужиков, скучковавшись возле костерка, разведенного прямо под стеной дома, пекли картошку и мрачно переругивались. С высоты второго этажа за ними наблюдал носатый дядя в папахе, которому такое положение вещей, кажется, не нравилось. Качая головой, он укоризненно цокал и что-то бормотал на непонятном гортанном языке.

- Кажется, готово, - разломив картоху пополам, известил худой лупоглазый мужичок.

- Готово, - солидно подтвердил его товарищ, крепкий, широкоплечий работяга.

- Что, опять на сухую? - с сожалением спросил долговязый каменщик в фартуке. - А может, чего наскребем? Хоть на одну?

- Было бы с чего скрести, - мрачно отозвался мужик, похожий на бригадира. - У меня карманы уже больше месяца пусты. Даже блохи передохли.

- Эй, мужики, зачем плакать? Не надо плакать, - радостно заржал носатый. - Ты только скажи, и Гиви через три секунды поставит вам пузырь.

- Так и ставь, - угрюмо отозвался широкоплечий. - Мы не против. Я верно говорю?

- Абсолютно верно, - бесцветно подтвердил бригадир. - Давай, Гиви.

- Только потом вам надо работать, кирпич класть.

- Опять ты за свое, - дернулся долговязый. - Гиви, мы тебе русским языком сказали: пока нам не заплатят за два месяца, мы не положим ни кирпича.

- Послушай, ну имейте совесть, - захныкал Гиви. - Я с вашим хозяином рассчитался до копеечки, верно? Все бабки отдал авансом, верно? Зачем же вы такое мне говорите. Обидно...

- Затем, что из тех денег мы не видели ни рубля.

- Но я то их заплатил с учетом вашей зарплаты и даже налога. Почему же вы меня обижаете? Это не по-христиански, клянусь мамой.

- А вламывать за бесплатно это по-христиански? - зло сплюнул бригадир. - У нас у всех дети уже две недели сидят полуголодные - это по-христиански? Нет, Гиви, ты уж нас извини, но, пока нам не выдадут двухмесячную зарплату, работать мы не будем. - И он подтвердил сказанное витиеватым ругательством.

- Ну так идите и требуйте в своей конторе, там и сквернословьте.

- Уже десять раз ходили и требовали, а покойничек нас все "завтраками" кормил.

- Так сходите к его заместителю. Теперь-то решает он.

- Уже были. Только этот колобок вообще ничего не знает и говорит, что деньги поступят не раньше чем через месяц. А как нам этот месяц жить?

- Боже мой, вы меня убиваете, - опять заныл Гиви. - Ладно, давайте с вами договоримся так. В конце каждого рабочего дня я лично буду платить вам по пятьдесят рублей, но только выкладываться вы должны на совесть. Согласны?