Гончаров и его подзащитная - [8]

— Где вы его, такого красивого, откопали? — спросил он, едва глянув на мое личико. — Стас, кто ему сопливник расквасил?

— Откуда ж нам знать, товарищ капитан, каким нашли, такого и принесли. Пьяный.

— А чего тогда «луноход» не вызвали?

— Да мы его тут рядом подобрали, подумали, может, помощь ему нужна…

— Короче, Стас, я все понял. Еще одно такое художество — и мой рапорт ляжет на стол начальства. Покрывать твои шалости я больше не намерен. Можешь передать это отцу. Должен быть предел. Все, вы свободны.

— Ну что, мужик, домой дойдешь? — едва за сопляками закрылась дверь, спросил капитан. — Только сначала зайди в туалет и хорошенько умойся.

— Да нет, капитан, домой я не пойду, давай-ка оформлять документы.

— Что-о-о? — Удивленно выкатив шары, коротышка даже привстал. — В трезвяк захотелось? Устрою я тебе трезвяк.

— И пожалуйста, поскорее пиши протокол, я вас, тварей, на кукан-то надену.

— Что ты сказал? — Круглые щечки участкового пошли пятнами, а рука сама потянулась к неизменной дубинке, верному другу и справедливому судье в разрешении трудных споров.

— А то, что ты слышал. — Жестом останавливая его, я повысил голос: — А кроме протокола, ты, говнюк, примешь от меня заявление по поводу моего избиения вашими сотрудниками, которых ты, кстати сказать, покрываешь. И заявление это будет написано в двух экземплярах на имя Юрки Шутова. Кажется, он нынче является начальником вашего РОВД?

— Да, подполковник Шутов, ну и что?

— А то, что он мой хороший товарищ и бывший коллега. А кроме того, есть несколько свидетелей моего избиения и в том числе две женщины, наблюдавшие за этим актом из своих окон. Я все сказал, так что, не теряя времени, приступим к оформлению надлежащих документов. Я думаю, у вас найдется пара листов чистой бумаги?

— Ты это… Не горячись…

— А я и не горячусь, говорю спокойно и взвешенно, это у вас, господин капитан, руки почему-то затряслись. Наверное, с большого бодуна или кур по ночам щупать изволили, участковый Оленин. Мне помнится, такой фамилией бахвалился избивавший меня сопляк Стас.

— Не понимаю, о чем вы говорите? — очухавшись, начал занимать оборону капитан.

— В кабинете у Шутова поймешь. Но кажется, я просил бумаги?

— Нет у меня никакой бумаги, и мой вам совет — идите отсюда подобру-поздорову.

— Вроде как бы меня здесь и не было? Не получится, милок.

— Как хотите. Сидите себе на здоровье.

За окном послышался звук подъехавшей машины, и участковый нервно встрепенулся, словно заранее отряхиваясь от грядущих неприятностей.

— Ну как у тебя, Федорыч, все спокойно? — входя, начальственно спросил старлей в камуфляже. — О, а это что за чудо в перьях, где ты его выловил? — кивнув на меня, оскалился парень.

— Да ну его в баню, батальонники его подобрали, доброе дело сделали, а он еще претензии какие-то предъявляет. Права качать начал.

— Так мы его заберем? Поучим малость.

— Поехали. — Решительно поднимаясь, я рванулся к выходу.

— Не надо, сами разберемся. — Оттолкнув меня назад на скамью, капитан убедительно заверил: — Нет проблем, сами…

— Ну смотри, — понимающе ухмыльнулся старлей. — Если все в порядке, то какие могут быть вопросы. Мы отчаливаем.

Подождав, когда отъедет машина с проверяющими, Оленин с нажимом еще раз повторил:

— Сами разберемся. Я правильно говорю?

— Неправильно. Не с чем нам разбираться, и так все ясно.

— Ничего не ясно. Скажи мне, что ты хочешь?

— Достать этого молодого ублюдка по имени Стас. Это первое, а второе — завтра вечером откровенно и сердечно с тобой потолковать?

— На какую тему и где?

— Да хоть бы и здесь, часиков в шесть, а тему мы назовем, если ты ответишь мне на первый вопрос: как мне достать Стаса. Только, пожалуйста, не спрашивай, для чего и почему, мне кажется, тут и так все ясно. Со своей стороны обещаю тебя в это дело не впутывать. Мне показалось, ты этого не хочешь.

— Тебе правильно показалось, но какие гарантии ты можешь дать?

— Гарантии пусть тебе дает врач-проктолог.

— Понятно. Стас, как лицо привилегированное, по субботам и воскресеньям ночует дома, только связываться с ним я тебе не советую, можно запросто потерять башку.

— А это уж не твое дело, говори адрес.

— И именно по этой причине адрес я его не знаю. Но из казармы он выйдет часов в одиннадцать, однако этого я тебе не говорил.

— Лады, а теперь обсудим тему нашего вечернего разговора. Она касается той убиенной старушки, чью квартиру мы вместе вскрывали. Ты удивлен?

— Нет, я сразу тебя вспомнил, но зачем это тебе? Чепуха какая-то.

— Возможно, вечером я об этом тебе скажу. А до того времени тебе нужно как можно больше узнать. Кто этим делом занимается, насколько оно продвинулось и какие по этому поводу рассматриваются версии.

— Ну, кто этим занимается, я могу сказать хоть сейчас. Его крутит Серега Лапшин. Кроме этой бабки, у него еще два или три похожих убийства, но пока, насколько это мне известно, все глухо, все вхолостую.

— Ты не торопись, он завтра работает?

— До обеда должен быть.

— Ну вот и отлично, поговори с ним, предложи поближе присмотреться к патронажной сестре, к почтальону, что разносит пенсии, ну, словом, устрой эдакую пресс-конференцию, цель которой — узнать от него как можно больше. Ферштейн?