Гомункул - [64]

Тот кивнул. Само собой, этот незамысловатый план представлялся ему единственно верным решением: в конце концов, речь шла об изумруде с кулак величиной. В так и не полученном Джеком наследстве воплощались все их с Дороти средства к существованию.

Обращение к полиции мало чем поможет, но выдаст стражам порядка Нелл. «Откуда, — спросят они, — взялся этот изумруд? Если Джек Оулсби унаследовал камень от отца, отчего же не хранил его сам? К чему все тайны, все сложности? Как, скажите на милость, изумруд оказался у доктора Нарбондо? Значит, вы обвиняете его в краже? Ах, не обвиняете? Говорите, он лишь отобрал камень у похитителя? Так-так, а где же пресловутый похититель, некто Кракен?» Кто же его знает, где-то в Лондоне… Полисмены станут чесать затылки, переглядываться, и в итоге подозрение падет на невинных, а из старых пыльных шкафов окажется извлечено — может, даже и в самом буквальном смысле — целое полчище скелетов…

— Нет уж, — тряхнул головой капитан, — заварили кашу сами, сами и будем расхлебывать. Завтра же устроим вылазку.

Годелл достал бумагу и ручку, плеснул себе бренди с водой и стал набрасывать план: лаборатория Нарбондо, ее размещение в здании на Пратлоу-стрит, его наблюдательный пункт в комнате напротив, двор между ними. Нелл описала детали обстановки, о которых Годелл мог только догадываться, ведь щель в занавеске не давала ему полного обзора.

В случае если Нарбондо не окажется на месте, они попросту взломают дверь, войдут и заберут ящик — если потребуется, камня на камне там не оставят, а отыщут его. Впрочем, за горбуном следует понаблюдать. Потому, прежде всего, что он может перенести ящик в другое место. Хотя зачем бы ему это делать?

Если же доктор окажется на месте, Годелл прибегнет к переодеванию и добьется, чтобы его впустили: служащий муниципалитета или продавец научных приборов — да, это вполне подойдет. Они устроят доктору настоящий налет, вооруженное ограбление. Что он станет делать? Призовет на помощь власти? Закричит, собирая соседей?

— Это едва ли. Нарбондо неспроста прячется в этих гнусных трущобах, — сказал капитан. — Решит теперь, что совершил роковую ошибку.

В доме через улицу хлопнула дверь, и капитан, прервав свои рассуждения, выглянул в окно: имелась вероятность, что это Уильям Кибл решил заглянуть к нему поболтать по-соседски. Он понимал, конечно, что Киблам давно пора узнать о присутствии в лавке Нелл Оулсби. При таких обстоятельствах им лучше держаться вместе. Прошло время беречь секреты, разбрасывая вокруг ничем не связанные кусочки головоломки. В тайниках под полом уже не осталось спрятанных ящиков. И еще всем нужно соблюдать осторожность, неусыпную осторожность — иначе силы зла, объединившись, нанесут им сокрушительное поражение.

Но Уильям Кибл так и не показался; этим сумрачным утром в туман, завивавшийся вокруг уличных фонарей, вышли Джек и Дороти — рука об руку, они шагали, щелкая каблуками по камням мостовой. Под локтем свободной руки Джек держал шкатулку.

Нелл выглянула поверх плеча капитана.

— Все бы отдала, только бы их окликнуть, — тихо произнесла она. — Или выбежать за дверь и, встав на пороге, прошептать его имя…

Нелл смотрела, как пара удаляется по Споуд-стрит и скрывается за поворотом, и еще с минуту простояла, погруженная в раздумья.

— Полагаю, Джек возненавидел меня, — наконец произнесла она, — после того, что произошло.

— Думаю, могу приятно вас удивить, — возразил капитан, беря Нелл за руку. — Джеку известно, какие причуды судьбы привели отца к его бесславному концу. Смерть Оулсби была далеко не самым худшим из всего, что тогда случилось, и Джек не вырос бы тем юношей, каким я его знаю, будь он слеп относительно причин, толкнувших вас на тот давний поступок.

Нелл молчала, не отводя взгляда от двери дома Киблов. Годелл старательно делал вид, что увлечен возней с трубкой и не слышит разговора, шедшего в трех-четырех футах от него. Не выдержав, капитан шлепнул ладонью по искусственной ноге:

— Всему свое время, таково мое правило. Сперва мы нанесем визит этому горбатому костоправу, повеселимся от души. И уж потом настанет время потрудиться.

И он вернулся к прилавку и к Годеллу, указывая на какую-то деталь во «внутреннем дворе» готового наброска и нашаривая свою остывшую трубку.

Сент-Джеймс-сквер сонно покоилась в тумане и холоде, вальяжно дожидаясь окончательного рассеивания ночных сумерек. Но туман так и провисел все утро, время от времени рассекаемый слабыми лучами солнца — почти сразу тускнея и истончаясь, они не успевали разогнать ночные тени и быстро обращались в бегство, отринув все надежды на успех. Копыта впряженных в кэбы лошадей неспешно стучали вдоль Пэлл-Мэлл; бледные призраки экипажей вплывали в тусклый ореол уличных фонарей и вновь исчезали в тумане, так и не успев толком материализоваться.

Человек в шляпе высотой с печную трубу стоял в темноте того самого переулка, где Билл Кракен некогда поймал отброшенную Сент-Ивом сигару. Цилиндр криво сидел на окровавленной повязке вокруг его головы, грозя свалиться в любой момент прямо в грязь мостовой. Билли Динер зевнул, решив, что все-таки рискнет зайти в таверну во дворе напротив и по-быстрому промочить горло. В такой денек девчонка наружу и носа не высунет, не говоря уже об общем непостоянстве ее рабочего распорядка. Очень даже вероятно, что Динеру предстоит еще пару часов напрасно проторчать на этом углу, ответить на расспросы констебля и быть отправленным восвояси.