Гоморра - [11]

Демонстрируемые на подиуме модные течения, умопомрачительные наряды светских красавиц — все начинается отсюда. Из Неаполя и Саленто, наиболее важных центров подпольной текстильной промышленности. Район Лас-Вегаса и Капо. Казарано, Триказе, Тавьяно, или Капо ди Леука, нижний Саленто. Отсюда все начинается. Из этой дыры. Происхождение любого товара окутано тайной — таков закон капитализма. Но когда наблюдаешь за этой дырой, видишь ее собственными глазами, то ощущения довольно странные. Тревожная тяжесть. Будто чувствуешь правду в желудке.

Среди работников победившего предпринимателя мне повстречался один особо искусный. Его звали Паскуале. Очень худой. Высокий, тощий и сгорбленный: на уровне плеч и шеи его тело сгибалось, не выдерживая такого роста. Прямо как рыболовный крючок. Работал над эскизами, присылаемыми напрямую стилистами. Над моделями, созданными специально для его рук. Количество заказов менялось, но заработок оставался неизменным. Тем не менее он казался по-своему довольным. Паскуале мне сразу понравился, едва я увидел его огромный нос. Несмотря на молодость, выглядел он стариком. Еще бы, проводить целые дни, держа в руках ножницы, отмеривая и отрезая ткань, стирая о швы подушечки пальцев. Паскуале был одним из немногих, кто мог напрямую купить материалы. Некоторые дизайнеры настолько верили в него, что поручали заказывать ткани из Китая, и он сам же потом проверял их качество. Так Сянь познакомился с Паскуале. В порту, где мы однажды вместе обедали. После обеда Сянь и Паскуале попрощались, и мы сразу сели в машину. Двинулись в сторону Везувия. Обычно вулканы изображают в темных тонах, но этот покрыт зеленью. Издали кажется, что он окутан бесконечным покрывалом изо мха. Прежде чем въехать непосредственно в район Везувия, мы завернули во двор какого-то дома. Там нас ждал Паскуале. Я не мог понять, что происходит. Он вышел из своей машины, направился прямиком к автомобилю Сяня и залез в багажник. Я попробовал прояснить ситуацию:

— Что происходит? Почему багажник?

— Все в порядке. Сейчас поедем на фабрику в Терциньо.

К нам сел новый водитель — вылитый Минотавр. Он вышел из машины Паскуале, и дальнейшие его действия напоминали привычный ритуал. Он включил задний ход, выехал за ворота и, прежде чем вырулить на дорогу, вытащил пистолет. Полуавтоматический. Минотавр взвел курок и зажал оружие между ног. Я не издал ни звука, но он разглядел в зеркале мой испуганный взгляд.

— Бывало, здесь устраивали настоящую бойню.

— Но кто?

Я хотел услышать все с самого начала.

— Те, кто против включения китайцев в бизнес высокой моды. Те, кто видит в Китае исключительно источник тканей и не больше.

Я не мог понять. И яснее не становилось. Сянь обратился ко мне своим привычным успокаивающим тоном:

— Паскуале помогает нам научиться. Научиться работать над качественным товаром, который нам пока не доверяют. Мы учимся у него, как шить одежду…

Минотавр попытался объяснить необходимость пистолета.

— Так вот, однажды вон там, видишь, прямо посреди площади, вдруг появился мужик и открыл огонь по машине. Он попал в двигатель и в лобовое стекло, прямо по дворникам. Если бы нас хотели завалить, то завалили бы. Но это было лишь предупреждение. Теперь я подготовился, так что пусть попробуют.

Потом Минотавр объяснил, что лучше всего держать пистолет именно зажатым между ног: если положить оружие на приборную панель, то понадобится время, чтобы взять его. Дорога на Терциньо вела в гору, и от сцепления распространялась невыносимая вонь. Я даже перестал бояться автоматной очереди. В любой момент машина могла дернуться, и водитель получил бы пулю в мошонку. Доехали мы живыми и невредимыми. Едва автомобиль остановился, Сянь пошел открывать багажник. Паскуале вылез и медленно разогнулся. Он напоминал скомканную бумажную салфетку, пытающуюся распрямиться. Затем подошел ко мне:

— Каждый раз одно и то же, понимаю еще, если бы я в бегах был. Но все-таки лучше, чтобы меня с вами в машине не видели. А то… — И провел ребром ладони по горлу.

Здание перед нами было внушительным. Но не огромным. Сянь рассказывал о нем с гордостью. Сам дом принадлежал ему, а внутри разместились девять мелких фабрик, руководили которыми девять китайцев. Внутри все напоминало шахматную доску. Скамьи были поставлены так, что образовывали квадраты, внутри которых сидели работники — у каждой фабрики свои. Сянь сопоставлял эти фабрики с фабриками Лас-Вегаса. Он тоже распределял подряды по результатам торгов. Система была идентичной. Он считал, что дети не должны мешать взрослым во время работы, и повторял организацию итальянских фабрик. Более того, когда он работал на другие фирмы, то не просил об авансе. Так Сянь превращался в самого настоящего служителя итальянской моды.

Китайские фабрики в Китае конкурировали с китайскими фабриками в Италии. В результате производство на территории Рима, Прато и половины итальянских чайна-таунов стало необратимо приходить в упадок: все так резко начало развиваться, что еще более резкий спад был неминуем. «Итальянские» китайские фабрики могли выжить только в одном случае — если бы они стали профессионалами в области высокой моды, способными работать на лучших итальянских модельеров. Надо было учиться у итальянцев, у разбросанных по всему Лас-Вегасу специалистов и, забыв о штамповке ширпотреба, стремиться дорасти до уровня доверенных лиц домов моды на юге полуострова. Освоить сферы влияния, логику, язык нелегальных фабрик и пытаться повторять то, что они делают. Только работать за меньшие деньги и на несколько часов дольше.