Голые циники - [31]

— Да, замечательное шоу бу…

— Бездарности… Дальше… К больнице 200 человек агитаторов с портретами и плакатами в его поддержку. Туда же через сторонних заказчиков отправьте печатные СМИ и второсортные телеканалы. Пусть тоже поют. Дальше…

— Может, воды… — секретарша.

— Давай, спасибо. Дальше… (К Фрайфману) Зубы ему, надеюсь, выбили?

— Не знаю… Выясню…

— Хорошо. Родителям рассказать, что скорее всего не выживет. Ограничить им поток информации. Пусть визжат во всех СМИ. В утренних блоках показывать лучшие фрагменты из его эфиров. Фрайфман, не смотри так, я знаю, что их не так много… Но все же… Делай из него анонсы утреннего эфира… Технический директор где?

— Я здесь, Константин Эрнестович…

— Повесьте над его больничной кроватью плазму с настроенным только нашим каналом, а-то еще медсестры переключат… Дальше… Внешнее промо. Сити-лайты и биг-борды. Портреты Верника в мишени от снайперской винтовки.

— Какой пэк-шот? — спросил Фрайфман.

— Ты какой предлагаешь?

— «Не убивай в себе друга!»

Константин Эрнестович встал и подсел к нему ближе.

— Саш, я сейчас не прошу тебя делать социальную рекламу. Я понимаю, что у тебя не очень сложились отношения с Верником. Но наш канал — это не ваши отношения. Понимаешь разницу?!

— Да…

— Поэтому, какой… пэк-шот… ты… предлагаешь?

— Предлагаю такой… «Верник. На Втором. Верный. Навсегда».

Он повернулся к секретарю.

— Запиши, как дежурный вариант. Завтра по электронке все сбросили мне варианты пэк-шотов. И еще, быстро, концерт на Красной площади в прямом эфире. «Звезды» в поддержку Верника. Как назвать, Фрайфман?

— «ИЗ ПЕСНИ ВЕРНИКА НЕ ВЫКИНЕШЬ!»

— Саш, ты обкурился сегодня, что ли?! Думай и сбрасывай мне по SMS. Все. Работаем. Спасибо. Цветы, координаты и информацию о Вернике мне к семи вечера. Я сам к нему съезжу. Фрайфман, ты сегодня молодец!

* * *

СИЗО. Обвинение Мейерхольду выдвинули очень быстро. И до суда поместили в общую камеру. В ней уже было человек четырнадцать. Мейерхольд вошел. В углу четверо играли в карты, двое играли в шахматы. Остальные спали. Когда Мейерхольд вошел, то самый скользкий вскочил и, пошловато ухмыляясь, развязно стал идти к нему.

— Посмотрите, солдатик при…

Мейерхольд не дал ему договорить. Молча и быстро вломил справа. Тот отлетел и упал на спящих, те столкнули его на пол. На полу он и затих.

Мейерхольд подошел к своей койке. Стал аккуратно снимать парадную форму.

Видимо, самый главный в этой камере, скорее всего вор в законе, отодвинул шахматы и подошел к пострадавшему зэку. Поднял руку и отпустил — та плетью на пол. Оттянул веко, посмотрел. Зэк в этот момент очнулся, застонал и заскулил.

— Вагон, его нужно наказать…

Тот, кого он назвал Вагоном, поднялся с корточек. Повернулся и посмотрел на Мейерхольда.

— ВДД?

Мейерхольд отвечал, не поднимая глаз.

— Да, 105.

— Краснознаменная.

— Краснознаменная.

— После распада СССР, Сто пятая отошла Узбекистану.

— Знаю. Эти пидорасы отнимают у нас все. Даже воспоминания.

Пострадавший зэк поднялся с колен. Подошел к Вагону сзади и начал опять скулить.

— Вагон, его нужно нака…

Он опять не договорил. В этот раз уже Вагон ввалил ему, и тоже справа. Тот упал, затих, а очнулся уже к вечеру. После этого все время молчал, а у охраны просил перевода в другую камеру.

Вагон протянул пачку сигарет Мейерхольду.

— Захочешь поговорить, я пока здесь. Завтра суд. Думаю, что этапируют в Елецкую крытку или Дельфинарий.

— Хорошо. Мне обязательно нужно будет поговорить.

— Подозреваемый Замятин, на выход, к следователю, — прогремел голос охранника, и металлические затворы двери начали открываться.

На выходе Мейерхольд посмотрел в глубь камеры.

— Вагон!

В камере стало очень тихо.

— Спасибо.

Вагон передвинул ладью.

— Патовая ситуация, солдат. Выеби их там.

* * *

— Горров, только не в меня, пожалуйста, — задыхаясь от очередного оргазма, проблеяла Ольга (может, и не блеяла, но в разговорном стиле сложно описать, как говорит человек в тот момент, когда оргазмы накатываются не один за одним, а один на другой).

— Конечно не в тебя — я же в презервативе-е-е! — прокричал Горров и кончил. Повалился на спину. Ольга произнесла глубокое «м-м-м» и радостно рассмеялась.

— И что смешного? Че ты смеешься?!

— Я обманула, я смотрела интервью Стоуна с Фиделем.

— Кажется, у меня опять встает… Шучу… Я тоже обманул… Я хорошо знаю песни группы «Виагра» и вас всех узнал, конечно же.

Ольга легла головой Горрову на грудь.

— Эй, долбики, че затихли? Кончили уже?! Натрахались?! — Ричард заколотил в дверь номера отеля. — Оль, у тебя уже саунд-чек начался. Девочки тебя ищут.

Ольга вскочила и стала быстро собираться.

— Бля, эти сучки меня сейчас покрошат. Особенно Вера.

Горров завернулся в одеяло и смаковал приятное послевкусие.

— Рич, поднимай этого «трахтенберга» и приходите на концерт. Идет? — прокричала, выбегая из номера, Ольга.

Ричард вошел в номер.

— Воняет потом, спермой и Ольгой.

— Нет, чувак, сексом пахнет. Не хами. Просто тупо завидуй.

— Идет.

Рич залез на кресло. Откупорил новую бутылку «Джек Дениелс» и налил в два стакана.

— Рич, я не буду, спасибо. Мне водки плесни лучше. Я это пойло не люблю. Мочой американской воняет. И когда Буша вижу по телику, тоже мочой воняет.