Голубые 'разговоры' - Рассказы аэронавигатора - [4]
Я сразу понял: это и есть Виткевич. И он, должно быть, моментально постиг цель моего визита и без дальнейших околичностей ухватил быка за рога.
- Где учились? - без предисловий, отрывисто начал он. - Ах, флеровец! Очень приятно!.. Весьма наслышан про вашу хулиганствующую гимназию... Так что же, теперь в космос потянуло? Кстати, кто у вас космографию преподавал? Да, да, Сперанский! А астрономию кто? Блажко? - Он сделал кислое лицо. - Ну вот и отлично! В таком разе извольте ответствовать, на какую принадлежность хозяйственного обихода смахивает созвездие Большой Медведицы? Надеюсь, слышали про такую?.. Ах, на дуршлаг! Ну, знаете, им много водицы не зачерпнешь. Может быть, скорее на ковш? - Он смерил меня взглядом и продолжал: - Латынь вы тоже, конечно, изучали? Ну вот и превосходно! Как же именуются на священном языке Овидия Назона проплывающие над нами облака? Извольте поднять взор на небесную твердь.
- Нuмулюс - кyмбус, - совершенно оробев, пролепетал я.
- То есть вы, очевидно, имеете в виду кyмулюс нuмбус? Ну что же! "Узнаю коней ретивых я по выжженным таврам", - почему-то процитировал он древнего классика. - А с чем едят теодолит, вы никогда не интересовались?
На счастье, совсем мальчишкой, я таскал треногу от теодолита, помогая знакомому землемеру, и поэтому кое-как объяснил профессору практическое назначение этого прибора.
Затем на клочке бумаги, неожиданно извлеченном им из кармана блузы, Виткевич заставил меня доказать, что квадрат гипотенузы действительно равняется сумме квадратов двух катетов.
Ну уж с пифагоровыми-то штанами я управился!
- Ладно! - и тут хитрющая улыбка прочертила его сумрачную физиономию. Как говорится, виновны, но заслуживаете снисхождения! Тем паче, принимая во внимание полученную вами травму, к которой аэрологическая наука имеет некоторое касательство. Он не то иронически, не то рассеянно посмотрел на мою коленку. У меня не осталось сомнений, что профессору хорошо знакомы повадки "собаки Баскервилей".
- Давайте препроводилку!
- Товарищ профессор, и я в таком же положении, - раздался высокий голос моего спутника, неожиданно вынырнувшего из густого кустарника. - Моя фамилия Татищев!
- Вы что же, косяками передвигаетесь? - без тени удивления спросил Виткевич. - А фамилия у вас действительно громкая. Только не по нынешним временам ее акцентировать. Ах, граф, вы безумно смелый юноша! Ведь вас при всех условиях должны из военной школы немедленно вычистить. Гарантирую, хотя это и не относится к моей компетенции.
Мы повернули обратно. Благодарение судьбе, эта страховидная собачища больше не удостоила нас своим вниманием. И хотя на бумажной диагонали моих застиранных брюк около коленки постепенно расползалось влажное бурое пятно, я не чувствовал под собой ног от радости. Я даже не прихрамывал. Словно одержимый энтомолог, только что уловивший долгожданный экземпляр редчайшего насекомого, я нежно, но цепко держал в руке школьный квиток, подписанный профессором Виткевичем.
Ящичек
Высшая аэрофотограмметрическая школа Красного воздушного флота, а по-нашему, курсантскому, просто - Фотограммка, в начале двадцатых годов размещалась на Большой Никитской, теперешней улице Герцена. Она занимала два барских особняка, расположенных друг против друга. В одном была школьная канцелярия, в другом - учебные классы. По улице с лязгом и скрежетом ходил трамвай маршрута № 22, по булыжной мостовой дребезжали пролетки редких извозчиков. Еще реже, окутываясь зловонным дымком и рыча клаксонами, проносились черные обшарпанные автомобили.
Теперь в одном из этих домов помещается посольство Бразилии, в другом Республики Кипр.
Школа выпускала аэрофотограмметристов, аэронавигаторов и аэрофотолаборантов - существовали такие авиационные специальности. Навигаторов часто именовали также и "ветродуями", поскольку на обязанностях наших лежал также запуск шаров-пилотов и наблюдение за ними в теодолит.
На первых порах Фотограммка была заведением еще не отшлифованного учебного профиля. Хотя неясного тогда было вообще много. Военно-воздушный флот начал совсем недавно становиться на крыло, и школа комплектовалась народом пестрым. Шли сюда и романтики, и любители сильных ощущений, и люди, убежденные в прогрессе авиации, и просто оголодавшие за годы экономической разрухи молодые ребята, привлеченные военным пайком.
Курсанты, или, точнее, слушатели, получали два фунта белого, как кипень, хлеба из кукурузной муки, который надо было срочно съедать, пока он окончательно не закаменел, и подходящий приварок от котла. Кроме того, давали и обмундирование.
В школе не существовало казарменного положения, и поэтому строевой муштрой нас особенно не отягощали. Большая часть иногородних ребят жила в общежитии около церкви Большого Вознесения, где, как известно, венчался Пушкин. Москвичи - на своих квартирах.
По вечерам в зале, где мы обычно строились на поверку, народ грудился около расхристанного рояля, и веселый, черноглазый, разбитной курсант Борька Лялин с блеском исполнял чувствительные романсы одесской дивы Изы Кремер, проникнутые наигранным пессимизмом песенки Вертинского.
Прочитав эту книгу, можно принять к сведению совет бывалого рыболова о том, где, как и на что проще поймать рыбу. Можно узнать кое-что любопытное о рыбьих повадках. Воспользоваться замечаниями об оснастке и экипировке рыболова. И о многих других, казалось бы, на первый взгляд мелочах, значение которых оценишь потом, на рыбалке.Но это только часть содержания книги. Еще в ней собраны воспоминания автора о великих рыбацких радостях, где без остатка растворились крупицы горестей и неудач. Да и какие, собственно, горести могут оказаться у рыболова-любителя, спрашивает очень понимающий в этом увлекательном занятии писатель Лесник? Не то слово! Ну ладно, сорвалась с крючка крупная рыба… А разве ты не пережил трепетного, смешанного с ужасом чувства восторга, пока тащил ее из воды на сгорбатившемся удилище? Кончик удилища сломал.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник рассказов советских писателей о собаках – верных друзьях человека. Авторы этой книги: М. Пришвин, К. Паустовский, В. Белов, Е. Верейская, Б. Емельянов, В. Дудинцев, И. Эренбург и др.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».