Голубые дни - [13]

Лето обучения для нас было особенно счастливым. Мы выходили каждое утро почти на рассвете. Просыпаясь, я видел Малинку, лежавшую возле моей постели. Темные глаза ее были открыты.

Я неторопливо одевался, кормил собаку и брал ружье. С каким неудержимым восторгом приветствовала меня веселая Малинка! Мы выходили из дома привычной дорогой, и перед нами раскрывалось залитое светом зеленое счастливое царство охоты.

На охоте я никогда не бывал жадным и не терплю жадных и грубых охотников, но нередко мы возвращались с тяжелой, многообразной добычей. Каждый день прибавлялся опыт, и к концу охотничьего сезона туго принимавшаяся Малинка была опытной и умелой собакой.

Охота на Кавказе

Я познакомился с ним на колхозном базаре. Он стоял посреди площади, оскалив свои белые зубы, гордо отставив ногу в дырявом и пыльном чувяке, высоко держа сухую, носатую, небрежно повязанную башлыком голову. Концы башлыка живописно свисали на его покатые плечи. Тоненький, оправленный серебром ремешок перетягивал талию.

Одежда его была ветха и пыльна, а в дырьях штанов, изодранных в лохмотья о лесные колючки, сквозило худое смуглое тело. Странными казались при всей бедности одежды охотника гордая его осанка, серебряный дорогой поясок.

На левом плече Нестора сидел ученый ястреб. Охотник гордо осматривал проходивших мимо людей, скалил зубы и улыбался. Ястреб на его плече сидел смирно, изредка встряхиваясь, и, точно на шарнире, поворачивал во все стороны свою клювастую плоскую голову, позванивая колокольчиками, привязанными к груди и ноге.

Все было чудесно и замечательно вокруг! Яркое и высокое солнце, синее море и лиловые над городком горы. Абхазец-колхозник недвижно восседал над корзинами с виноградом. Огромный буйвол, запряженный в арбу, стоял на дороге; положив на спину толстые рога, лениво жевал. Два мингрела-рабочих, загорелых и черных, сидели на корточках на земле, разговаривали и курили…

Охотник Нестор пришел на базар продавать добытую дичь. Неделю назад, когда на побережье высыпали пролетные перепела, он с утра до вечера бродил с легкой палкой в руке, с обученным ястребенком, у которого на левой ноге был привязан маленький колокольчик. Он ходил не торопясь, пошевеливая в кустах палкой, и оттуда дождем вылетали ожиревшие, тяжелые перепелки. Нестор сбрасывал с руки ястребенка, и ястребенок стрелою падал на неповоротливую, летевшую над травою птичку. По звону колокольчика Нестор отыскивал в кустах добычу, отнимал у ястреба перепелку и, свернув ей голову, подвешивал к своему серебряному пояску. Перепелиный легкий пух плыл за ним по теплому воздуху.

Познакомил меня с Нестором знакомый абхазец.

— Это — большой охотник, — сказал абхазец, — он много ходит, много знает, может ходить на охоту без собаки. Кукурузу сажать не любит, на охоту ходить любит. Ты пойди с ним, он тебе покажет.

Вечером мы вместе сидели в духане. Нестор долго отказывался от предложенного стакана вина. Мне нравилось его лицо, орлиный нос, сдержанная важность. Ястреб по-прежнему сидел на плече его. Соблюдая достоинство, он пил мало, говорил того меньше.

Поутру, как было условлено, Нестор явился меня будить.

Мы вышли на охоту рано. Еще лежала на траве и деревьях седая роса, сильно и пряно пахли кипарисы. Сизая дымка висела над морем и над горами. Мы прошли садами по каменной, поросшей травою тропинке. Нестор шел впереди. На его плече качался длинный бамбуковый шест. Другого оружия при нем не было. Он шел, легко ступая, высоко держа обмотанную башлыком черную голову. Нас, охотников с ружьями, было трое. Мы едва поспевали за быстроногим нашим проводником.

Мы шли садами и убранными полями с торчавшими из земли сухими стеблями кукурузы, колючими кустарниками, росшими по закрайкам полей, по местам, где ночью кормились зайцы. Нестор внимательно осматривал и, казалось, обнюхивал каждый куст. Задневавший в долине шакал выскочил из-под наших ног и стрелою помчался в горы. Нестор пронзительно свистнул ему вслед. У густого, проросшего высокой травою куста провожатый наш остановился и поднял руку. Два раза он обошел куст, точно принюхиваясь, как идущая по следу собака. Потом поставил нас вокруг куста и снял с плеча длинную палку. Лицо его было торжественно. Мы остановились подле куста с приготовленными ружьями, ждали, — я смотрел в лицо Нестора и не мог удержаться от улыбки. Еще раз обойдя куст, он стал шуровать в траве палкой, совершенно так, как деревенские рыболовы шуруют под берегом, ловя рыбу и раков. Тотчас из куста на меня выскочил крупный заяц-русак и, положив на спину уши, заковылял по чистому полю. Это было так негаданно, что я забыл выстрелить. Нестор свистнул, пощелкал языком и укоризненно покачал головою.

Мы проходили все утро. Нестор внимательно осматривал каждый куст. Иногда он останавливался, поднимал руку, и мы привычно располагались вокруг указанного куста и приготавливали ружья. Мне была непостижима способность Нестора учуивать в кустах затаившихся зайцев. Я внимательно следил за всеми движениями его, стараясь раскрыть занимавший меня секрет Несторова охотничьего чутья.

В обед мы подошли к хатенке Нестора. Это была сбитая из тесу, обмазанная известью маленькая избушка. Трудно было представить, как в этой избушке помещается вся многоголовая Несторова семья. Два дерева с голыми сучьями стояли у «въезда» в Несторово поместье. Узластый стебель виноградной лозы с подсохшими кистями черного винограда обвивал эти деревья и всю ободранную крышу хатенки. На развалине старого дерева были сложены кукурузные листья — заготовленный на зиму корм.