Голубой бриллиант - [19]

– Это его личное мнение. К тому же он депутат и обязан, – пожав плечами, несколько смутился епископ.

– Что обязан? – решительно спросил Якубенко, уже невольно втягиваясь в спор, которого только что хотел избежать. – Выступать против воли народа на театральных баррикадах? Так?

– Вы имеете в виду у Белого Дома. Но там был народ, и священник среди народа, – это естественно, – попытался возразить епископ, но генерал стремительно перебил порывистым презрительным тоном:

– Какой народ? Пьяная толпа, шваль бездельников и подонков, истеричных дамочек, тель-авивского происхождения защищали ваш Белый Дом – в то время филиал вашингтонского, на который, кстати, никто и не нападал.

«Начинается, – тревожно подумал Иванов, соображая, как не дать разгореться нежелательной дискуссии. Но епископ заговорил как бы мимоходом, но серьезно и обиженно:

– Дом этот совсем не мой, и я ни в нем, ни возле него никогда не был.

– Да я вас, уважаемый Николай Семенович, лично вас, не упрекаю, и прошу извинить меня. А вот вашего патриарха я обвиняю и считаю его недостойным возглавлять православную церковь. Хоть я человек в общем-то неверующий, но крещеный.

– В чем вы его обвиняете? – не повышая голоса, но холодно спросил епископ. В его словах чувствовалось напряжение. – Что он благословил Ельцина в связи с избранием на пост президента?

– Отнюдь, это пусть останется на совести господина Редигера. Я обвиняю его в том, что он – господин Редигер, или по-вашему Алексей второй, отлучил от церкви русских патриотов, великомучеников, безвинных страдальцев за русский народ, так называемых руководителей так называемого путча.

Выпуклые блестящие глаза епископа смотрели на генерала с холодной отчужденностью. Он даже задергался на стуле, демонстрируя неловкость. Сказал, глядя на Иванова, словно ища его поддержки:

– Но они же арестованы как преступники?

– Извините. Преступники или нет – это скажет суд. Только суд вправе, – все больше возбуждаясь, заговорил генерал. – Позвольте вас спросить, Николай Семенович, вы читали манифест этих «преступников» и программу спасения России?

– Читал, – тихо кивнул епископ.

– Что вы нашли в ней преступного? – наступил генерал.

– Но ведь они хотели вернуться к социалистическому прошлому, – не очень уверенно и сдержанно ответил епископ.

– То есть сохранить Союз, как единое государство, сохранить советскую власть, как власть народа, не попустить того, извините, бардака, в который превратили Горбачев и вся его шайка демократов некогда великую страну, – весомо сказал Якубенко. Прямые гордые глаза его глядели пристально и строго. – Скажите, владыко, вам нравится то положение, в котором находится в настоящее время наша страна и наш народ? Только честно: ваш ответ не услышит господин Редигер. – Он почему-то подчеркнуто называл мирскую фамилию патриарха Алексия второго.

– Положение, конечно, не завидное, – уклончиво ответил епископ. – Но ведь Ельцин обещает, что трудности временные.

– И вы ему верите, как миллионы безмозглых баранов, загипнотизированных сионистской продажной прессой и растлевающим циничным телевидением, верили Горбачеву, которого теперь называют Иудой. Шесть лет верили. А теперь проклинают, православные. Вот бы кого отлучить от церкви вашему Редигеру. И это было бы справедливо. А не благословлять восходящих на трон авантюристов. Что же касается социалистического прошлого, которое так неистово обливают грязью сторонники реставрации дикого капитализма, все эти лжедемократы, «пятая колонна», то хотите вы того или нет, а к нему вернется наш народ, когда опомнится, очнется от сионистского дурмана. Только это будет социализм подлинный, без глупых искажений, не хрущевский-брежневский и не горбачевский. Это будет подлинная демократия и советская власть, которую Ельцин фактически упразднил. Жаль, что все придется начинать сначала, на развалинах, на руинах, в которые спешат до основания разорить страну лакеи и агенты ЦРУ.

Предчувствуя накал страстей – а также и более острые и откровенные разговоры в эти месяцы происходили в каждом доме по всей Руси великой, – Алексей Петрович решил своим вмешательством, как хозяина, если и не потушить, то хотя бы смягчить беседу, и незаметно наполнил рюмки.

– Друзья, – сказал он с веселой и вежливой улыбкой, – мы как-то от поэзии сбились на прозу и совсем забыли или не заметили, что наши рюмки давно ожидают тоста. Я хочу вернуть вас к стихам, которые прочитал владыко, и предлагаю тост за воскресение России! Она не погибнет!

– За скорое воскресенье, – сказал Якубенко и протянул свою рюмку к рюмке епископа. Невольная вежливая улыбка скользнула по алым губам владыки и затерялась в густых дебрях бороды. Он сказал:

– Ее воскресенье начнется с духовного возрождения. Люди стосковались по вере. Без веры человеку нельзя, противоестественно его происхождению и сути, как и всему человеческому. Вера – это добро и созидание. Безверие – это зло, произвол и разрушение. Апостол Иоанн сказал: «Всякий делающий зло, ненавидит свет и не идет к свету, чтоб не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге сделаны».