Он не позволяет Бентаму до себя дотронуться, но разрешает сопроводить по лестнице. Разъяренная толпа оттесняет профессора Рата от Голубого Ангела.
– Будем держать связь, – говорит Бентам, но Свенсон не отвечает. Он выходит на заснеженный двор и ежится от холода.
Лужайки и дорожки – все пусто. Над сугробами реет морозная дымка, и силуэты кажутся расплывчатыми. Университетские строения прекрасны как никогда – и белая обшивка, и старинный кирпич, и грубый камень фундамента; он смотрит на них без ностальгии, не грустит о том, что скоро уедет отсюда навсегда. Свенсон чувствует себя туристом, осматривающим некую достопримечательность.
И тут вдруг появляется олень, вернее, олениха: она робко бредет по дорожке. Они со Свенсоном разглядывают друг друга. Олениха смотрит на него спокойно, словно бы – Свенсон готов поклясться, что именно так и есть – с пониманием, которого он так и не дождался от Анджелы. Какой средневековый святой увидел крест между рогами оленя? Олень – знак надежды, надежды на будущее, и прощения. Может, это реинкарнация одной из дочерей Элайи Юстона? Олениха внезапно вскидывает голову и стоит, прислушиваясь к чему-то. Что – неведомое Свенсону – слышит она?
Мгновение спустя и сам он это слышит. Звонят с пронзительной радостью колокола. Какую победу они празднуют? Начало новой жизни Свенсона? Нет, вряд ли. Как прекрасен их перезвон! Все эти годы он никогда в них не вслушивался по-настоящему, они вызывали лишь досаду и раздражение. Но винить его не за что. Колокола звонили прямо у него над головой, посреди занятия. Он вспоминает, как смотрел на Анджелу, когда колокола отбивали время. Он глядит на часы. Двадцать пять минут, даже не половина. Так почему же они звонят?
Не сразу, но до него доходит. Это Женская лига возвещает о своем триумфе, о победе над очередным мужчиной-тираном, празднует приближение светлого будущего. Он счастлив, что избежал этого будущего и движется навстречу собственному. Он не знает, что оно ему принесет. Поживем – увидим.
Почему колокола не спугнули олениху? Когда их эхо стихает, она спокойно проходит по двору, стройная и изящная, как фламинго. Издалека снова оборачивается, глядит сквозь морозную дымку на Свенсона. Что видит она? Чего ждет? Свенсон этого не знает. Но как удивительно легко у него на душе, как радостно признать хотя бы на миг, что много есть такого, чего он не узнает никогда.
