Голубая синица - [10]

Шрифт
Интервал

      Скажите, на ней?
Все засмеялись:
— Ну, сразу видать,
Придется мальчишке
От клякс отвыкать!

Палочки-считалочки

Сколько будет три да пять?
Трудно сразу сосчитать…
Дай, подумаю немного…
Нет, я лучше на подмогу
Притащу-ка палочки,
Палочки-считалочки.
      Вот и палочки. Смотри:
      Пять считалок, рядом — три.
      Лучше их перемешать,
      По порядку сосчитать…
      Три… Четыре… Пять и шесть.
      Семь и восемь тоже есть.
      Значит, восемь получается!
      Хорошо по ним считается!
Вот какие палочки,
Палочки-считалочки.
До чего же умные,
Умные-разумные:
Помогли мне сосчитать,
Сколько будет три да пять!

Первая ночь в интернате

Ветром пахнет простыня —
Холодок по коже.
Дома мама без меня
Спать ложится тоже.
      Ох, прижаться бы щекой
      К маминой ладошке.
      Очень хочется домой,
      Грустно мне немножко.
В спальне свет давно погас.
Кто же там вздыхает?
Неужели я сейчас
Не одна такая?
      Присмотрелась. Так и есть.
      Близко плачет кто-то.
      — Ой-ой-ой! Не надо здесь
      Разводить болото.
Вдруг появятся от слез
Скользкие лягушки.
Как бы нам их не пришлось
Прогонять с подушки…
      Улыбнулась наконец
      Девочка несмело.
      Говорю я: — Молодец!
      Вот другое дело.
Разойдемся по домам
Мы на воскресенье
И своих увидим мам,
Наберись терпенья.
      Если хочешь, перед сном
      Сказку расскажу я.
      Подарю тебе потом
      Ленту голубую…
…Дремлет рядышком со мной
Новая подружка.
И слезинки — ни одной,
Высохла подушка…

Рисуют ребята

Особенно нынче
В кружке интересно:
Рисуют ребята
Не в комнате тесной,
      А прямо под небом
      Открытым и ярким
      В огромном, сияющем,
      Солнечном парке.
Вы братьев Андреевых
Встретите тут.
Мальчишки рисуют
Беседку и пруд.
      На камень присели
      Надюша с Аленкой.
      Пушистые им
      Приглянулись сосенки.
Потапова с Деевой —
Обе Наташки —
В траве отыскали
Большие ромашки.
      Вот только малышки —
      Андрейка и Вова —
      От горькой обиды
      Заплакать готовы.
Никак не желает
Позировать жук.
То рвется куда-то
Из маленьких рук.
      То лапки упрячет
      Одну за другой —
      Прикинется мертвым,
      Хитрушка такой!
— Зачем вам букашка,
Ребята, скажите? —
Подходит к мальчишкам
Федосенков Митя. —
      Смотрите-ка, елочка
      Рядом стоит.
      Ее нарисуйте,
      Она не сбежит.
Рисуют ребята.
И ветер притих.
И солнышко ласково
Смотрит на них.

Кошки-мышки

(Шутка)

Вышел, важный и степенный,
На прогулку старый кот.
Видит: в школе перемена,
Во дворе игра идет.
      И девчонки, и мальчишки —
      Все кричат: — Скорее, мышки.
      Убегайте! В хоровод
      Кошка страшная идет.
Кот испуган и смущен.
Всем, что видит, удивлен:
Кошек он встречал с хвостами
И с предлинными усами.
Ну а тут, судите сами,
Без хвоста выходит кошка
И на двух высоких ножках.
На затылке — две косы.
Где же у нее усы?
      К удивлению кота,
      Мышка тоже без хвоста.
      И похожа эта мышка
      На знакомого мальчишку.
Потеряв степенный вид,
Кот, испуганный, бежит:
— Ой беда, ой беда!
Разбегайтесь кто куда!
Мышь такая нападет —
Кошку в клочья разорвет.

Две Танюшки

Две подружки —
Две Танюшки —
В нашей школе-интернате.
В спальне рядом их кровати.
Стоит за руки им взяться —
Поскорей они уснут.
Вместе завтракать садятся —
Завтрак съеден в пять минут.
До того Танюшки дружат,
Даже платья у подружек
С одинаковой каймой…
Если, к слову, у одной
Не решаются задачи, —
И второй забота, значит…
Если врозь — они вздыхают,
Если врозь — они скучают…
Вот какое вышло дело:
Хорошо все было, вдруг
Как-то горло заболело
У одной из двух подруг.
Не могла ни есть, ни пить,
Даже громко говорить.
И вторая похудела,
Не пила весь день, не ела.
Хмурил брови школьный врач:
— С дружбой этакой хоть плачь.
Но всего за полнедели
Хворь подружки одолели.
Может, просто разделили,
Ведь лекарства вместе пили?

Посиделки

Объявленье: «Посиделки
Нынче в клубе, в восемь,
Приходите, посмотрите,
Очень-очень просим!»
      Что такое посиделки,
      Раньше мы не знали.
      Потому и оказались
      Ровно в восемь в зале.
Полусумрак… Тихо-тихо.
Лишь трещит лучина.
Да заводит чей-то голос
Песню о кручине.
      В разноцветных сарафанах,
      В ярких полушалках
      Наши бабушки садятся,
      Ставят рядом прялки.
Вьюга воет за стеною.
Ночь глядит в окошко.
Ниткой тянется куделька,
Пляшет веретешко.
      От того ли полумрака,
      От тоскливой песни
      Показался зал знакомый
      Сумрачным и тесным.
Вдруг, как перья чудо-птицы,
Свет зажегся в лампах.
И в момент исчез, растаял
Дыма горький запах,
      Треск березовой лучины
      Да колес жужжанье,
      На стене теней и света
      Робкое дрожанье…
Мы как будто в прошлом веке
Побыли, ребята.
Значит, так вот жили-были
Бабушки когда-то…

„Чистый“ день

По коридору вдоль стены
Стоят горшки с цветами.
Сейчас мы их купать должны,
Потом — купаться сами.
      Ладошки раскрывает
      Геранька огневая.
      А рядом с ней — глоксинии,
      Подставив чашки синие,
      Как будто просят: «Лейте,
      Водички не жалейте!
      Хотим повыше вырасти».
      А в спальнях пахнет сыростью.
      И пальм зеленых лапы
      Роняют капли на пол.
И куклы по местам сидят,
Причесаны, умыты.
А во дворе пять поросят
Купаются в корыте.
      На кухне радостно глазам
      От белой занавески.

Рекомендуем почитать
Василий Алексеевич Маклаков. Политик, юрист, человек

Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .


Артигас

Книга посвящена национальному герою Уругвая, одному из руководителей Войны за независимость испанских колоний в Южной Америке, Хосе Артигасу (1764–1850).


Хроника воздушной войны: Стратегия и тактика, 1939–1945

Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.


Добрые люди Древней Руси

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Иван Никитич Берсень-Беклемишев и Максим Грек

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.