Голубая линия - [8]

— Разрешите, я узнаю, как ее нужно готовить?

— Да, да, конечно.

Арам Михайлович подошел к повару и спросил рецепт. Повар засмеялся, сказал что-то по-норвежски.

— Не понимает английского языка. Я вам переведу, — любезно предложил стюард.

Так Арам Михайлович получил рецепт знаменитого английского «пориджа». Он аккуратно записал его в специальную книжечку, где уже были десятки способов приготовления особых блюд.

…Оганова отозвали с «Аскольда». В Ленинграде подбирали команду на «Эстонию». Арам Михайлович внимательно изучал людей, пока только по документам. Хотелось, чтобы на судно попали лучшие. Он листал личные дела моряков, читал автобиографии, вглядывался в застывшие лица на фотографиях. Все это давало очень мало. Для того чтобы узнать человека, надо было познакомиться с ним лично, поработать вместе. Пока это не представлялось возможным. Порадовался капитан тому, что на «Эстонию» послали много коммунистов. Он знал, как важно иметь на судне костяк, на который можно опереться в трудный момент.

Вскоре «Эстония» сошла со стапелей и встала на линию. Первый рейс не принес удовлетворения. Пассажиров было мало. Правда, капитан ожидал этого. Он знал, что пройдет еще некоторое время, пока пассажир поверит в «Эстонию». Но те люди, которые плыли на теплоходе, были довольны. Им нравилось все на этом судне. И сервис, и отличное питание, и молодой приветливый капитан. В обратный рейс они предполагали идти на «Эстонии» и интересовались расписанием. Начало было положено. Эти люди, сойдя с судна, расскажут о нем своим знакомым. В книге пожеланий появилась первая хвалебная запись.

В Лондоне Араму Михайловичу принесли кипу газет. Почти в каждой сообщалось о том, что Советский Союз поставил на линию еще один пассажирский лайнер. Некоторые давали фотографию «Эстонии», ошвартованной у причала.

Приехал посмотреть на новый теплоход член парламента от коммунистической партии Галлахер. Это тоже было отмечено в газетах.

Рейс за рейсом завоевывала «Эстония» право называться лучшим судном линии. Росло число пассажиров, увеличивалось количество восторженных записей в книге пожеланий. В туристическом агентстве «Кук», у агента «Стелп и Лейтон» в Англии, «Трансатлантик» во Франции не было отбоя от желающих приобрести билеты именно на «Эстонию». Она систематически перевыполняла план перевозок. Скоро судну присвоили почетное звание «Судно коммунистического труда».

— Откуда у вас такие люди, капитан? — с удивлением спрашивали некоторые пассажиры у Арама Михайловича. — Они больше похожи на бакалавров, чем на матросов…

— Вы не ошиблись. Командный состав имеет высшее образование. У большинства членов экипажа — среднее, другие учатся. У нас вообще любят учиться, — отвечал капитан.

Совершили рейс на теплоходе Морис Торез и Жак Дюкло. Они также высказали Оганову свое восхищение. «Эстония» прочно встала на линию. Теперь она могла не бояться конкуренции.

— Довольны своей командой? — спросили как-то капитана в отделе кадров.

— Команда отличная, — коротко ответил Оганов.

Команда отличная… Самое трудное — это работа с людьми. Можно навести идеальную чистоту на судне, можно добиться хорошего обслуживания, вкусной пищи, внимательного отношения к пассажирам… А вот понять человека, найти ключ к его сердцу, сделать так, чтобы ему жилось и работалось хорошо, не обидеть… Сколько людей, столько и характеров. Нет похожих.

Только что от него ушел возмущенный первый помощник. Поссорился с «дедом», как обычно называют на судах стармеха. А дело-то, по существу, не стоит выеденного яйца. Пришел первый помощник к стармеху и предложил ему приказным тоном сделать доклад о международном положении. Ну «дед» возмутился, закричал, что это не его обязанность, что первый «пом» за это деньги получает, пусть и делает. В общем, поругались.

«Дед», конечно, опытнейший механик, машину знает, как никто, золотые руки, старый член партии, но… «Машина отдельно, палуба отдельно. Не касайтесь меня, а я вас касаться не буду. Со всеми неполадками сам разберусь». Вот какая точка зрения. А это плохо. На судне есть один коллектив, одно общее дело. И надо его делать общими усилиями. Обидчив не в меру. Чуть что — сразу взрывается.

Ну что ж, придется капитану улаживать это дело… Вызвать механика к себе? Нет, пожалуй, надо спуститься к нему.

Арам Михайлович вздыхает, надевает фуражку и идет к механику.

— Приветствую вас, — говорит капитан, входя в каюту. — Как жизнь молодая?

Стармех вскакивает с кресла, на котором он спокойно сидел с книгой, и начинает почти кричать:

— Знаю я, зачем вы пришли! Уже нажаловались? Доклад все равно делать не буду…

— Какой доклад? О международном положении? Да я совсем по другому поводу пришел. Надо прочесть лекцию команде о техническом прогрессе. Сейчас об этом много говорят, обсуждают на каждом производстве свои возможности. Так сделаете?

Механик молчал.

— Сделаете? — повторил капитан.

— Не буду, — буркнул механик.

— Очень жаль. Больше некому.

— Почему это больше некому?

— Кто же лучше вас может понятно рассказать экипажу о технике? Никто.

— А когда надо делать? — ворчливо, но уже смягчаясь спросил стармех.