Голубая кровь - [17]

Мими была рада, что гроб не открывали. Ей не хотелось снова видеть тот застывший крик — никогда в жизни. В любом случае все это казалось одной большой ошибкой. Мими была уверена, что стражи найдут какое-то разумное объяснение этому всему — в том числе полному исчезновению крови. Потому что Эгги просто не могла умереть. Как сказал ее отец, возможно, Эгги вообще не было в этом гробу.

Началась заупокойная служба. Присутствующие поднялись со своих мест и запели «Ближе, Господь, к Тебе». Мими оторвала взгляд от сборника церковных гимнов и приподняла бровь, заметив, что Блисс пробирается куда-то прочь со своего места. Когда священник произнес подобающие случаю слова, сестра Эгги сказала краткую надгробную речь. Вслед за ней выступили еще несколько учеников, в том числе и брат Мими, Джек, и служба завершилась. Мими следом за родственниками встала со скамьи.

Миниатюрная седовласая матрона, сидевшая напротив них, подошла к отцу Мими и легонько похлопала его по руке. У нее были ярко-голубые глаза — Мими в жизни не видела такой голубизны, на женщине был безукоризненно сидящий костюм от Шанель цвета слоновой кости, а сморщенную шею обвивали нити жемчуга.

Чарльз Форс заметно вздрогнул. Мими никогда не видела отца таким. Ее отец был сдержанным человеком с царственными манерами, копной серебряных волос и военной выправкой. Поговаривали, что Чарльз Форс — это та сила, что на самом деле правит Нью-Йорком. Сила, стоящая за властью.

— Корделия, — произнес отец и склонил голову, приветствуя старуху. — Рад наконец-то вас видеть.

— Да, мы не виделись слишком давно.

У женщины был отчетливый, чуть гнусавый выговор истинной янки. Чарльз не ответил.

— Ужасная потеря, — произнес он после некоторого молчания.

— Да, невероятное несчастье, — согласилась почтенная леди. — Хотя его можно было предотвратить.

— Я не вполне понимаю, о чем вы, — отозвался Чарльз с искренним недоумением.

— Вам не хуже моего известно, что их следовало предупредить…

— Довольно. Здесь не место для этого разговора, — произнес Чарльз, понижая голос и придвигаясь поближе к собеседнице.

Мими напрягла слух, стараясь расслышать продолжение беседы.

— И вечно вы робеете перед правдой. Вы все такой же, как всегда, заносчивый и слепой… — произнесла женщина.

— А если бы мы послушались вас и принялись сеять страх? К чему бы мы тогда пришли? — холодно вопросил Чарльз. — Вы добились бы того, чтобы мы ютились в пещерах.

— Я обеспечила бы нам выживание. А вместо этого мы снова стали уязвимы, — ответила Корделия, ее скрипучий голос дрожал от гнева. — Вместо этого им снова позволили вернуться и начать охоту. Если б я располагала властью, если бы конклав прислушался ко мне, к Тедди…

— Но они не прислушались. Они выбрали главой меня, как обычно, — ровным тоном перебил ее Чарльз. — Но сейчас не время бередить старые раны и обиды. — Он нахмурился. — А вы… нет, вы не знаете. Мими, Джек — подойдите.

— А, те самые двойняшки! — Корделия загадочно улыбнулась. — Снова вместе.

Мими не понравилось, как посмотрела на нее старая карга — оценивающе, но с таким видом, словно она уже все о ней знает.

— Это Корделия ван Ален, — угрюмо произнес Чарльз Форс. — Корделия — это те самые двойняшки. Бенджамин и Маделин.

— Рад с вами познакомиться, — вежливо произнес Джек.

— И я, — буркнула Мими.

Корделия любезно кивнула. Она снова повернулась к Чарльзу и яростно прошептала:

— Вы обязаны поднять тревогу! Мы должны быть бдительны! Время еще есть. Мы еще можем остановить их, если только вы найдете в себе силы простить. Габриэлла…

— Не говорите мне о Габриэлле! — оборвал ее Чарльз. — Никогда! Я не желаю больше слышать ее имя. В особенности от вас.

Мими стало любопытно: кто такая Габриэлла? Почему отец так разволновался, услышав это имя? При виде того, как он отреагировал на слова этой старухи, Мими ощутила прилив гнева и раздражения.

Взгляд Корделии смягчился.

— Прошло пятнадцать лет, — произнесла она. — Неужели этого недостаточно?

— Рад был повидаться с вами, Корделия. Всего хорошего, — отрезал Чарльз.

Старая женщина нахмурилась и зашагала прочь, не сказав более ни слова.

Мими заметила, что Шайлер ван Ален двинулась за ней, оглянувшись с дурацким выражением лица, как будто стеснялась действий своей бабушки. Еще бы ей не стесняться!

— Па, это кто такая? — поинтересовалась Мими, заметив, что отец нервничает.

— Корделия ван Ален, — тяжело отозвался Чарльз и ничего более не добавил.

Как будто сказанное само по себе все объясняло.

— Надеть на похороны белое — это надо ж! — фыркнула Мими, презрительно скривившись.

— Черное — это цвет ночи, — пробормотал Чарльз. — Белое — вот истинный цвет смерти.

Он бросил на свой черный костюм взгляд, исполненный тревоги.

— Чего-чего? Па, о чем ты?

Но Чарльз лишь покачал головой, погрузившись в свои мысли.

Мими заметила, что Джек помчался за Шайлер и эта парочка принялась о чем-то оживленно перешептываться. Мими понятия не имела, что эта Шайлер о себе воображает, и ей было наплевать, даже если окажется, что та, в конце концов, представляет-таки интерес для Комитета. Но ей не нравилось, как Джек смотрит на Шайлер. Он никогда ни на кого так не смотрел — кроме нее самой, Мими.