Голубая книга сказок кота Мурлыки - [5]

Когда родители вернулись, они просто-напросто вскрыли ему брюхо и освободили дочек. Но это, по правде говоря, в игру уже не входило.

Дельфина и Маринетта немножко рассердились на волка за то, что он ни с того ни с сего взял да и съел их, но они так хорошо играли вместе, что упросили родителей отпустить его на волю. Навощив два метра крепкой веревки, родители основательно зашили волчье брюхо огромной иглой для стежки матрасов. Девочки плакали, потому что волку было больно, но он, сдерживая слезы, говорил:

— Ничего-ничего, девочки, так мне и надо, я не заслужил вашей жалости. Клянусь вам, никогда больше я соблазну не поддамся. И вообще теперь я, как только увижу детей, сразу буду убегать от греха подальше.

Похоже, волк свое слово сдержал. Во всяком случае, с тех пор, как приключилась эта история с Дельфиной и Маринеттой, никто больше не слышал, чтобы он съел какую-нибудь маленькую девочку.

олень и пес

Дельфина гладила кота, а Маринетта пела песенку желтому цыпленку, сидевшему у нее на коленях.

— Смотри-ка, — сказал цыпленок, поглядев на дорогу, — к нам бежит вол.

Подняв голову, Маринетта увидела оленя, мчавшегося через луг к ферме. Огромного, с роскошными рогами. Он перепрыгнул через ров, тянувшийся вдоль дороги, и, влетев во двор, остановился перед девочками. Он тяжело дышал, тонкие ноги его подрагивали, он совсем обессилел и сначала даже не мог говорить — только смотрел на Дельфину и Маринетту своими нежными и влажными глазами. Наконец он упал на колени и умоляюще попросил:

— Спрячьте меня. За мной гонятся собаки. Они хотят меня съесть. Защитите меня.

Девочки обняли его за шею, прижались к нему щеками, но кот охаживал их хвостом по ногам, ворчливо приговаривая:

— Самое время обниматься! То-то будет хорошо, когда собаки на него набросятся! Я уже слышу их лай на опушке, отведите-ка лучше его в дом и спрячьте в своей комнате.

Говоря это, он все охаживал девочек хвостом по ногам, пока они наконец не поняли, что только теряют время. Дельфина быстро открыла дверь, а Маринетта побежала, чтобы показать оленю дорогу в их комнату.

— Вот, — сказала она, — отдыхайте и ничего не бойтесь. Хотите, я постелю вам на полу?

— О, нет! — ответил олень. — Не стоит беспокоиться. Вы слишком добры.

— Вы, должно быть, очень хотите пить! Сейчас налью вам в мисочку воды, свежей, только что из колодца. Но меня зовет кот. Мне надо идти. До скорого!

— Спасибо, — сказал олень. — Я никогда не забуду вашей доброты.

Как только Маринетта оказалась во дворе, а дверь была накрепко закрыта, кот сказал девочкам:

— Главное — виду не подать, что мы что-то знаем. Садитесь так, как вы только что сидели, баюкайте цыпленка и гладьте меня.

Маринетта снова взяла цыпленка на колени, но он не желал сидеть на месте, прыгал и громко пищал:

— Что это значит? Я ничего не понимаю. Зачем это, хотел бы я знать, вола пустили в дом?

— Это не вол, а олень.

— Олень! А, так, значит, это олень!.. Надо же, надо же, олень…

Маринетта спела ему колыбельную песенку «На Нантском мосту», покачала его, и он сразу же уснул у нее в передничке. Да и кот замурлыкал, разнежившись в руках Дельфины, и выгнул спинку.

Вслед за оленем тем же путем прибежал вислоухий охотничий пес. Стрелой он перелетел через дорогу и только посреди двора остановился, обнюхивая землю. Потом он подошел к девочкам и резко спросил:

— Здесь пробежал олень. Куда он подевался?

— Олень? — сказали девочки. — Какой олень?

Пес посмотрел на одну, потом на другую и, увидев, что они покраснели, снова стал принюхиваться. Почти не раздумывая, он подбежал прямо к двери. По пути пес чуть не сшиб с ног Маринетту и даже не заметил этого. Цыпленок, закачавшись в передничке у Маринетты, открыл один глаз, захлопал крылышками, но спросонок ничего не понял и тут же снова уснул, уткнувшись в свою пушистую грудку. А пес тем временем, принюхиваясь, водил носом по порогу.

— Я чую здесь оленя, — сказал он, обернувшись к девочкам.

Они сделали вид, что ничего не слышат. Тогда он громко закричал:

— Я говорю, что учуял здесь оленя!

Тут кот, будто он только что проснулся, потянулся и, удивленно посмотрев на пса, сказал ему:

— Что это вы здесь делаете? Ну и манеры, заявляетесь в чужой двор и еще что-то вынюхиваете! Сделайте-ка милость, убирайтесь отсюда вон!

Девочки встали и, отводя глаза, подошли к псу. Маринетта взяла в руки цыпленка, и тут он окончательно проснулся. Стал крутить головкой туда-сюда, стараясь выглянуть из рук Маринетты, и никак не мог понять, где же он находится. Пес свирепо посмотрел на девочек и сказал им, показывая на кота:

— Вы слышали, каким тоном он со мной разговаривает? Я бы ему как следует бока намял, но ради вас этого делать не стану. А вы за это скажите мне всю правду. Ну-ка, сознайтесь. Только что к вам во двор прискакал олень. Вы сжалились над ним и впустили его в дом.

— Уверяю вас, — не слишком уверенно сказала Маринетта. — Никакого оленя в доме нет.

Едва она выговорила это, как цыпленок, вытянувшись на лапках и свесившись с руки Маринетты, будто с балкона, надрывно запищал:

— Да нет же! Ну как же! Да нет! Она просто не помнит, а я вот очень хорошо помню! Она пустила оленя в дом, да, да, оленя! Огромного зверя с большими рогами. Как хорошо, что у меня такая прекрасная память!