Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху) - [85]
На нее напала тошнота, и ее вырвало. Эта беспрерывная любовная песнь, этот дворец с персидской миниатюры, бин-мааруф, которые, держа обеими руками винтовки, толкали пленников вперед, песок под босыми ступнями, юное утро в свой самый чистый час, черные напластования лавы у границы песков… Ни тени страха. Ее охватило чувство, будто она будет шагать вечно. Казалось, что всем овладела крайняя медлительность, как если бы каждой секунде, каждой минуте приходилось пересекать бескрайнюю пустыню, прежде чем добраться до нее…
А потом, проведя рукой по лицу, Стефани ощутила слезы. Она улыбнулась. Ее больше не слушались. Ее глаза позволяли себе плакать. А еще там, в пустоте, было сердце, которое очень часто билось. Кто-то другой. Это не могла быть она, поскольку ее здесь не было. Она была в другом месте, далеко-далеко… Однажды, когда она вырастет, она станет знаменитой топ-моделью, ее элегантностью, шиком, «стилем» будут восхищаться все женщины, восхищаться и завидовать… А пока она всего лишь маленькая девочка, которая плачет и трет кулачками глаза.
Между дворцом и языками лавы было около сотни метров песка. Арена, подумал Руссо. Имам позаботился обо всем…
Посередине ее стоял Али Рахман с непокрытой головой, в простом бурнусе бедуина. Левее и чуть сзади — Мурад, обеими руками державший свою саблю.
Удары прикладов в спину заставили их пройти еще немного вперед.
Выходя из дворца, слева, под манговым деревом с пышной зеленой листвой, дарившей сладостную тень, Руссо насчитал около двадцати бин-мааруф, среди которых заметил и нескольких «верных» слуг Али Рахмана; они сидели на земле на корточках и вели себя как зрители, довольные, что наконец-то попали на долгожданное представление.
На самом же дереве глаз Руссо, набрасывавшийся на каждую деталь с убийственной фотографической остротой, заприметил то, что неминуемо станет вскоре, через полгода, через год, отрадой для туристов, прибывших посмотреть на эти благословенные места, на эту «персидскую миниатюру», на горлиц и павлинов…
На фоне черной лавы возвышался Мурад, с обнаженным торсом и в синих турецких шальварах. Руссо вспомнил, что эти пышные штаны, прославленные в стольких эпических сражениях, полностью закрытые внизу и достаточно широкие, чтобы вмещать килограммы отходов, были придуманы в четырнадцатом веке, чтобы позволить всадникам испражняться, не сходя с лошади и не теряя времени на остановки. Мурад выставил вперед левую ногу, ища прочной опоры в песке, на манер толкателя ядра или метателя копья: он держал свою саблю обеими руками, и на его лице, сверкавшем на солнце, как гонг, было что-то похожее на улыбку. А теперь взгляд гази нащупывал затылок того, кто сейчас умрет, потому что предал веру своих отцов — единственную, настоящую — согласившись служить режиму, порвавшему со словом Пророка и священными традициями прежних времен… Перед тем, как опустить свою саблю, Мурад, вероятно, процедит сквозь зубы подходящую суру из Корана, суру служителя Аллаха. В общем, подумал Руссо, чтобы возвращение к истокам было полным, не хватает лишь нескольких колодцев с нефтью…
Его было не одурачить «местным колоритом», «райскими клинками» и очищением через меч и кровь. «Подлинный» Мурад был обычным безумцем, которого ловко использовали в интересах, не содержавших в себе ничего исламского и чистого. Недра Хаддана скрывали нефтеносные слои, которые имам запретил разрабатывать. Тот, кто получит контроль над этим узким перешейком Персидского залива, получит контроль над девятью десятыми мировых запасов нефти. Кольца удава, о которых говорил Хендерсон, были видны невооруженным глазом. Казнь Али Рахмана была всего лишь политическим маневром, не более и не менее «варварским», чем казнь президента Зьема[99] во Вьетнаме или очередное готовящееся покушение на Каддафи. В юной голове, которая упадет сейчас в песок, экзотического было не больше, чем в резной фигуре, брошенной на шахматную доску профессиональными игроками. Им нужно было записать на счет Тевзы высшее проявление зверства, убийство юного имама, чего не в силах стерпеть никакое шахирское сознание. Местный колорит сводился к национальной одежде и ни к чему больше. Один лишь старый гази верил, что вершит волю Божью. На клинке ритуальной сабли, готовой опуститься на затылок Али Рахмана, уместились мечта о могуществе, более двухсот транснациональных корпораций, контролируемых одной-единственной компанией и ее президентом, несмотря на антимонопольный закон, миллиарды долларов на секретных счетах в Бейруте и в Цюрихе, мафия, триста миллионов долларов, выплаченных в качестве комиссионных членам правительств тридцати двух стран, столкновения интересов более мощных, чем государства, и миллиарды долларов в акциях на предъявителя, ежегодно таинственным образом исчезающих вследствие «краж» у биржевых маклеров. Юная голова покатится сейчас в песок, как в древние времена, но самое современное оружие играет в этом «архаичном» преступлении роль куда более важную, чем омерзительная жестокость, пришедшая из далекого прошлого…
Главный инструмент и выгодоприобретатель этой операции стоял в нескольких шагах от принца, облаченный в черную форму, о которой, вероятно, мечтал молодым безграмотным солдатом, когда был ординарцем у какого-нибудь английского офицера. На плече у него висел автомат, и ни лиловому тюрбану, ни хайберскому мундиру не удавалось придать ему достоинства свирепого завоевателя, к которому он столь явно стремился. Он выглядел как переодетый мафиози.
Пронзительный роман-автобиография об отношениях матери и сына, о крепости подлинных человеческих чувств.Перевод с французского Елены Погожевой.
Роман «Пожиратели звезд» представляет собой латиноамериканский вариант легенды о Фаусте. Вот только свою душу, в существование которой он не уверен, диктатор предлагает… стареющему циркачу. Власть, наркотики, пули, смерть и бесконечная пронзительность потерянной любви – на таком фоне разворачиваются события романа.
Роман «Корни неба» – наиболее известное произведение выдающегося французского писателя русского происхождения Ромена Гари (1914–1980). Первый французский «экологический» роман, принесший своему автору в 1956 году Гонкуровскую премию, вводит читателя в мир постоянных масок Р. Гари: безумцы, террористы, проститутки, журналисты, политики… И над всем этим трагическим балаганом XX века звучит пронзительная по своей чистоте мелодия – уверенность Р. Гари в том, что человек заслуживает уважения.
Середина двадцатого века. Фоско Дзага — старик. Ему двести лет или около того. Он не умрет, пока не родится человек, способный любить так же, как он. Все начинается в восемнадцатом столетии, когда семья магов-итальянцев Дзага приезжает в Россию и появляется при дворе Екатерины Великой...
Ромен Гари (1914-1980) - известнейший французский писатель, русский по происхождению, участник Сопротивления, личный друг Шарля де Голля, крупный дипломат. Написав почти три десятка романов, Гари прославился как создатель самой нашумевшей и трагической литературной мистификации XX века, перевоплотившись в Эмиля Ажара и став таким образом единственным дважды лауреатом Гонкуровской премии."... Я должна тебя оставить. Придет другая, и это буду я. Иди к ней, найди ее, подари ей то, что я оставляю тебе, это должно остаться..." Повествование о подлинной любви и о высшей верности, возможной только тогда, когда отсутствие любви становится равным отсутствию жизни: таков "Свет женщины", роман, в котором осень человека становится его второй весной.
Центральной темой рассказов одного из самых ярких литовских прозаиков Юргиса Кунчинаса является повседневность маргиналов советской эпохи, их трагикомическое бегство от действительности. Автор в мягкой иронической манере повествует о самочувствии индивидов, не вписывающихся в систему, способных в любых условиях сохранить внутреннюю автономию и человеческое достоинство.
«…Уже давно Вальтер перестал плакать; Юлиус сидит с газетой у печки, а сын устроился у отца на коленях и наблюдает, как во мне оттаивает замерзший мыльный раствор, — соломинку он уже вытащил. И вот я, старая, перепачканная чашка с отбитой ручкой, стою в комнате среди множества новеньких вещей и преисполняюсь чувством гордости оттого, что это я восстановила мир в доме…» Рассказ Генриха Бёлля опубликован в журнале «Огонёк» № 4 1987.
Четвертый из рассказов о Нике Адамсе, автобиографическом alter ego автора. Ник приходит в гости в коттедж своего друга Билла. Завтра они пойдут на рыбалку, а сегодня задул ветер и остается только сидеть у очага, пить виски и разговаривать… На обложке: картина Winter Blues английской художницы Christina Kim-Symes.
Конец света будет совсем не таким, каким его изображают голливудские блокбастеры. Особенно если встретить его в Краснопольске, странном городке с причудливой историей, в котором сект почти столько же, сколько жителей. И не исключено, что один из новоявленных мессий — жестокий маньяк, на счету которого уже несколько трупов. Поиск преступника может привести к исчезнувшему из нашего мира богу, а духовные искания — сделать человека жестоким убийцей. В книге Саши Щипина богоискательские традиции русского романа соединились с магическим реализмом.
В книге рассказывается об интересных особенностях монументального декора на фасадах жилых и общественных зданий в Петербурге, Хельсинки и Риге. Автор привлекает широкий культурологический материал, позволяющий глубже окунуться в эпоху модерна. Издание предназначено как для специалистов-искусствоведов, так и для широкого круга читателей.
Фантасмагория. Молодой человек — перед лицом близкой и неизбежной смерти. И безумный мир, где встают мертвые и рассыпаются стеклом небеса…