Головы моих возлюбленных - [69]

– Какая удача, – сказала Эмилия, – что Бела почти не умеет говорить, а стало быть, не может и рассказать, где он был и как выглядят эти люди. Это дает надежный шанс, что ничего худого они ему не сделают.

Когда зазвонил телефон, Кора чуть не вырвала из гнезда шнур, а я прижалась к трубке головой, чтобы слышать, о чем идет речь. Из рецепции доложили, что с нами хочет побеседовать некий синьор Данте.

Данте только и успел сообщить, что с ребенком все в порядке, как Кора уже заорала не своим голосом:

– Идиоты поганые! Надеюсь, за это время вы успели убедиться, что ребенок не девочка, а мальчик?! Если у вас есть хоть какие-то мозги, вы бы смекнули, что после шести месяцев беременности у меня не может быть полуторагодовалого сына! Я вообще никогда не была беременна, у меня никогда не было детей, а к тому же я не миллионерша. Неужели я тогда не остановилась бы в отеле рангом повыше? Короче, верните ребенка, чтобы самим не вляпаться в беду!

Судя по всему, она напугала Данте, во всяком случае, тот положил трубку. Я же пришла в ярость.

– Вот тебе и пожалуйста! – заорала я. – Именно так нельзя действовать! Теперь они больше никогда не объявятся, а мой ребенок погибнет.

Эмилия заключила меня в объятия.

– Ну конечно, они еще позвонят. Сейчас они просто должны посоветоваться и выяснить, правду говорит Кора или нет. Наверняка здорово достанется одному из этих негодяев, потому что он плохо все выяснил. А когда они снова позвонят, разговаривать буду я. В конце концов, это мои земляки. А уж в них-то я разбираюсь. А ты не бойся, что я поведу себя недостаточно дипломатично, напротив, я их буду ублажать и умасливать.

Я не вполне была уверена, что именно масло является здесь надежным средством, я вообще ни в чем не была уверена. Мы с Корой держались криминальной точки зрения как наиболее подходящей для таких сопляков, но в этом случае я была столь же беспомощна, как и мой маленький сын.

– Эмилия, – сказала я, – предложи им меня в обмен на Белу.

Все как один отрицательно покачали головой.

– Идея не ахти, да ты и сама понимаешь, – сказала Кора.

– А Йонас случайно не имеет к этому отношения? – предположила Эмилия.

Спустя два часа Данте позвонил снова. Эмилия взяла трубку и сообщила, что она бабушка ребенка, а вдобавок женщина бедная и денег на выкуп у нее нет.

– Ребенок может произнести два слова по-немецки и три по-итальянски, – сообщил Данте, – будь он вашим внуком, он бы вообще не говорил по-немецки.

– А вы неглупый человек, синьор Данте, – сказала Эмилия дружелюбным тоном, – но малыш – сын немки, которая к тому же подруга синьоры Корнмайер. К сожалению, денег у нее нет, ибо мой сын, иными словами, отец ребенка, ее бросил и смылся в Америку.

Данте был вполне вежливый человек и для начала выразил свое сожаление, заметив, однако, что богатая синьора наверняка раскошелится ради ребенка своей подруги.

– Точно, – сказала Эмилия, – мы все любим малыша, сидим здесь и горюем, оплакиваем его. Неужели вы равнодушны к детям?

Данте заверил ее, что любит детей, что с Белой ничего плохого не случится, но вернуть его без всякого выкупа совершенно невозможно.

– Ну, это звучит уже лучше, – пробормотала Кора.

Эмилия спросила, сколько они хотят. Мы, правда, не поняли, что он ответил, но по яростному воплю Эмилии можно было предположить, что сумму назвали чудовищную.

– Столько нам никогда не раздобыть, – кричала она, – об этом не может быть и речи!

Тут обходительный Данте сделался несколько энергичнее – все очень просто, не будет денег, не будет и ребенка. Прикажете выслать вам отрезанное ухо или палец, чтобы вы это поняли?

На том разговор и завершился.

Марио записал на своей дощечке: «Эмилия – бабушка, Марио – дедушка». Кора улыбнулась. Это верно.

Потом Марио стер написанное тыльной стороной ладони и написал снова: «Эмилия – переговоры, Марио – действия».

Я была глубоко тронута. Неужели я заслужила, чтобы эти люди и в самом деле так меня любили? Одержимая мучительным страхом, я все же сознавала, что меня не бросили. Кора была готова отдать все свои деньги, эти двое тоже на свой лад делали все, чтобы помочь. Этого я им никогда не забуду.

– Марио, а какие действия ты имеешь в виду? – спросила Кора.

Ответить он не мог, а поэтому написал о передаче денег. Конечно, если до этого дойдет, ситуация сложится очень опасная. И подходящий ли он для этого человек, раз он при надобности даже не сможет говорить с Данте? Судя по всему, Эмилия тоже об этом подумала.

– Мы с Марио сделаем все вместе.

– Нет, – возразила я, – ребенок мой. Если будет передаваться выкуп, мне надо все делать самой. Не допущу, чтобы вы ради меня рисковали жизнью.

– Мы старые, а ты молодая, – спокойно возразила Эмилия, – ребенка должна растить ты.

Я заплакала, и вдруг мне захотелось, чтобы рядом был Йонас. Не слишком ли тяжелый грех взяла я на душу, разлучив отца с сыном? Если бы Бела рос на крестьянском дворе, похититель в жизни не сыскал бы туда дороги.

Кора сказала:

– А может, надо порасспрашивать в кафе, спросить у них, как выглядел этот лжедядя. Кстати, как вы думаете, в Сицилии вся полиция продажная и бездарная или следовало бы в конце концов известить ее?