Головорез - [2]

Продвигаясь в этой мешанине из тел, выстрелов, ржущих лошадей, носящихся по полю битвы с пустыми сёдлами, прибыли Скверная Похлёбка, Приходящий Снова, Низкий Пёс, Пятнистый Орёл; в бой вступили Оперённое Ухо, Голые Рёбра, Реющий Ястреб и Железный Гром; появились Голубое Облако и Толстое Брюхо, и Человек-Который-Гуляет-Со-Своей-Собакой… бесконечная череда неистовых всадников, летящих принять участие в резне, вырезающих кавалеристов поодиночке, раненных и умирающих, молящих о пощаде. Битва превратилась теперь в беспорядочное бегство от реки вверх по склону… Прямо по направлению к гребню, где стоял Кастер… дерущиеся и падающие, вертящиеся и стреляющие во все стороны солдаты спасались бегством, в то время как преследующие их по пятам сиу окружали их.

– Играй построение! – выкрикнул Кастер.

Когда горнист не подчинился, он влепил ему пощёчину. Трубач упал на колени, истерически зарыдав.

– Какой, к чёрту, в этом толк, сэр?

– Здесь я командир! – Кастер снова его ударил. – Дуй в этот чёртов горн!

Звук горна созвал уцелевших к гребню холма. Раненые солдаты брели среди залитых кровью кустов, а мимо проносились индейские лошади, вслед за чем на белых обрушивались томагавки. Те, кто ещё оставался в сёдлах, пристреливали своих лошадей, чтобы укрыться за их трупами. Один из кавалеристов скорчил страшную гримасу, когда копьё пронзило его грудь; затем уздечка, подпруга, седло и попона сорвались с его лошади, бросив его на землю под копыта лошадей шайенов.

Пули впивались в шалфей, выбивая фонтанчики пыли. Воздух почернел от порохового дыма. Семьдесят пять обречённых на гибель людей образовали оборонительный круг, передние – став на одно колено, чтобы задние могли стрелять. Мэйзи, Слэпер, Фретт, Джирард и Эдгерли упали. Лютер Хар закричал:

– Чёрт, моё ружьё заклинило!

– И моё тоже, – выкрикнул Эдвард Годфри, и тут индейская пуля разворотила ему лицо.

Один за другим карабины «Спрингфилд» Седьмого полка замолкали. Раскалившиеся выбрасыватели заклинивало, оставляя стреляные гильзы в затворе.

– Револьверы! – заорал Кастер, когда круг разорвался. Те, кто услышал его, выхватили свои «Кольты» 45-го калибра.

На поле битвы стало теперь так дымно, что индейцы и белые вполне могли стрелять в своих собственных людей; и друзья, и враги были всего лишь тенями в клубах дыма. Седьмой полк уменьшился до двадцати солдат, всё ещё остающихся на ногах, когда несколько из них попытались прорваться с гребня. Остающиеся тут же повернули свои револьверы в сторону дезертиров.

Один из попытавшихся бежать был гражданским – Фрэнсис Паркер. Этот нервный долговязый мужчина встретился с воинской колонной незадолго до схватки. Во время безумного решения Кастера он остался сзади и оказался вовлечённым в битву только тогда, когда солдаты были отброшены назад.

Другой, лейтенант Харрингтон, отобрал лошадь у раненного. Прорвавшись сквозь сиу, он галопом поскакал в долину реки Литтл-Бигхорн. Индейцы во главе со Старым Медведем погнались за ним, но лошадь Харрингтона со страха понесла, и, казалось, ему удастся ускакать, когда неожиданно лейтенант поднял свой револьвер и выстрелил себе в голову. Он умер в соответствии с неписаным воинским кодексом:

"Когда сражаешься с индейцами, оставь последний патрон для себя".

Высоко над обрывом Кастер и Хьюджес остались только вдвоём. С перчаткой на одной руке, с револьвером во второй, полковник стоял над лежащим в траве горнистом, шайенская стрела торчала в горле трубача. Стоя на одном колене, Хьюджес судорожно сжимал флаг, направляя свой разряженный револьвер в сторону сиу. Когда томагавк раскроил ему череп, он со стоном уронил знамя.

Разозлённый видом своего славного знамени, втоптанного в пыль, полковник закричал:

– Будь оно всё проклято, если я должен буду погибнуть от рук язычников-краснокожих!

Подскакав так близко, что порох из ружья обжёг кожу Кастера, Дождь-В-Лицо выстрелил ему в голову.

Со смертью Кастера битва индейцев с Седьмым полком закончилась, но ещё с полчаса они кружили по полю, гортанно перекликаясь, нашпиговывая тела стрелами или стреляя в них из ружей, крутясь вокруг "Последней Стоянки", словно речная вода у камней на быстрине.

За то время, что прошло от начала битвы до её завершения, солнце сдвинулось всего лишь на ширину нескольких стрел.

Последующее заняло больше времени.

Широкоплечий и сильный, Лёгкое был главным знахарем тетонских сиу. Взбираясь на холм, он сбросил свою расшитую бисером куртку и теперь стоял обнажённый по пояс под жгучими лучами солнца. Окидывая взором поле битвы, он думал: "Кровь в жилах моих людей кипела сегодня, но их сердца холодны".

Болтающие скво раздевали трупы белых. Вокруг них были навалены груды военной добычи, приготовленной к перевозу: табак, часы, бумажники, виски, оружие, сёдла, флаги и фотографии. Более сильные женщины увечили мёртвых, отрезая конечности и головы у тех, с кого уже сняли скальпы воины. Трое мужчин проехали мимо с трофеями, привязанными к их копьям, один из них держал высоко над головой отрезанную щеку с бакенбардой армейского майора. Последний уцелевший представитель Седьмого полка ковылял по полю: это был вороной жеребец по кличке Команч капитана Майлза Коха. Раненый конь был полумёртв от потери крови.