Головастик - [3]

Но на грешной земле нет места для ангелов.

Марк предлагал избежать позора, убив Винкл до шестнадцатилетия и подкупив медика, чтобы он составил ложное заключение. К его счастью и моему немалому облегчению, отец отказался.

Честь рода Фииншир… в те дни я ненавидел себя за то, что тоже носил эту фамилию. Убить собственную сестру ради спасения этой самой чести — мне это казалось невозможным. Хотя для Винкл это, возможно, было бы не худшим выходом… я отгонял от себя эту мысль.

А еще невольно думал: сколько еще на свете таких же, как она, Головастиков, чья смерть помогла их родам избежать страшного позора?..

Эта мысль тоже меня пугала. И я старался забыть о вынесенном приговоре, развлекая Винкл смешными историями и играя с ней в космические войны… это было как раз то время, когда "Territoria" была особенно популярна…

А Винкл тем временем исполнилось пятнадцать — мы отметили эту дату тихо и грустно. Пришла зима, в Куполах такая же теплая и зеленая, как лето; потом весна, потом настал июнь… июль… август… а я с внезапным страхом понял, что двадцать седьмого сентября моей маленькой сестренке исполнится шестнадцать лет.

Генные проклятия… они сильнее всех других.

***

В конце августа наконец сломался отец — его все же уговорили взять воспитанника, моего ровесника, третьего сына Главы Дома Ланьер; правда, лишь после безобразного разговора на повышенных тонах, в течение которого кто-то упомянул уважение к представителям Старших Домов. Мы с ним, кажется, четвероюродные братья (впрочем, все чистокровные семьи состоят в родстве друг с другом); и его, по иронии судьбы, тоже зовут Аластор — только он Ал, а я Тор.

Мы познакомились жарким августовским утром, когда огромное солнце исчезало за блестящими Куполами близкой Венеры; местный космический закат совпал с общегалактическим вечером, и наш техник решил не лишать нас великолепного зрелища. На фоне несуществующих облаков прекрасно просматривался снижающийся лайн; невдалеке кружили катеры сопровождения. Марк говорил, что род Ланьер любит обставлять свои появления с воистину королевской помпезностью, а в том, что касается Домов, я склонен ему верить; впрочем, сами грешны.

Лайн тихо приземлился на мощеную площадку перед виллой, у самой клумбы с дорогущими французскими белыми розами (я был несказанно рад, что это триумфальное приземление не наблюдает наш садовник), и нас, стоящих на широких ступенях, обдуло резким порывом ветра. Аластор оказался высоким смуглым парнем с безукоризненной внешностью и безукоризненными манерами, в идеально отглаженной белоснежной рубашке, в черных классических брюках с четкими стрелками и туфлях, на носках которых бликами играло алое вечернее солнце. Теперь я понимал, почему Дом Ланьер считался безупречным; это было единственное слово, способное сполна отразить его сущность.

Я подумал, что Аластор, должно быть, жуткий сноб, формалист и зануда, а ведь именно с ним мне придется проводить большую часть своего времени… впрочем, Винкл он наверняка бы понравился — на первый взгляд; именно таким, смуглым брюнетом в белоснежной рубашке, она, должно быть, представляет своего принца. Впрочем, они с Винкл никогда не познакомятся.

— Добрый вечер, — склонил голову в вежливом намеке на поклон "принц", оглядывая нас так, что мне захотелось спешно пригладить вихор, который наверняка образовался на моей голове. Он пожал руку отцу и поцеловал запястье матери. У нас так давно уже не делают; должно быть, эти Ланьеры — еще большие консерваторы, чем Людвиг Фииншир Четвертый. — Вот моя характеристика и письмо от моего отца…

Отец принял два аккуратных конверта — подобную документацию не принято доставлять в электронном виде; матушка пригласила нас пройти в столовую на ужин. Аластор заблокировал лайн (я с черной завистью подумал, что управлял им он сам; мне не позволялось водить, несмотря на то, что у меня были права); просигналил катерам сопровождения и, вежливо улыбнувшись Саре, проследовал за нами в помещения.

В начале трапезы мы все были представлены новому жителю дома.

— Ты можешь называть меня Тор, — произнес я, протягивая ему руку.

Он улыбнулся, до противного правильно и картонно, и кивнул.

— В таком случае — просто Ал.

Наконец подали ужин; я как раз расчехливал салфетку, когда матушка тихонько ахнула и уронила оливку.

По лестнице в столовую спускалась Винкл — в великолепном изумрудном платье, туфлях на высоких каблуках в тон, с едва заметным макияжем и милой улыбкой на лице.

Я пристально посмотрел на отца: на его лице не дрогнул ни один мускул. У Марка сдержаться получилось хуже; впрочем, мой дед имел вид настолько безмятежный, словно Винкл спускалась на трапезу ежедневно и всегда немного опаздывала, и он скорее удивился бы, если бы она появилась вовремя.

— Это Винетт, младшая сестра одного из друзей моего сына, и подруга моей младшей дочери, — он говорил абсолютно ровно, лишь на последней фразе наполнив голос наигранной горечью.

— Наслышан о вашей трагедии, — уместно печальным голосом согласился Аластор. — Надеюсь, врачи дают оптимистичный прогноз.

Мы все горестно вздохнули, явно подтвердив отрицательный ответ.