Головастик - [19]

Даниан первым повернул к вилле.

На дорожках, старательно подметенных киберами, уже не лежало гвоздик; в парадной столовой был накрыт поминальный обед. Первое время гости еще молчали и вздыхали, но после нескольких бокалов за упокой разговоры оживились, многие дамы поснимали шляпки и вуали, мужчины избавились от пиджаков, и никто уже больше не косился на одинокую стопочку, накрытую кусочком хлеба.

Поминальный обед показался мне извращенной пыткой: сидеть на веселом гульбище и знать, что так люди отмечают чью-то смерть, и подозревать, что так же они отметят твою, было невыносимо.

Первой не выдержала Винкл — встала, извинилась и вышла из-за стола, поправляя шляпку… которая слетела с нее, когда перед ее носом распахнулись двери.

За порогом стоял Глава Дома Ланьер, высокий представительный мужчина в черном костюме. Я действительно отсылал ему голописьмо, но до последнего надеялся, что, будучи занятым своими делами, он выразит нам свои соболезнования дистанционно.

Он немного постоял, недоуменно вглядываясь в раскрасневшееся лицо Винкл, судорожно мнущей в руках шляпку, и неверяще произнес:

— Винкл?..

Девчонка ойкнула и выронила шляпку.

— К-кто сказал "Винкл"?.. — заполошно произнес дядя Соалит, выглядящий куда более пьяным, чем он был на самом деле.

— Финеас, вы прекрасно осведомлены, что моя дочь прикована к постели, — уничижительно произнес отец.

— Но эта девушка…

— Это леди Винетт, гостья нашего Дома, — добавил я.

— Отец, позволь я объясню…

И Аластор, незаметно подошедший к дверям, что-то быстро и тихо заговорил по-немецки.

— Грязнокровка, — скучающим тоном, с презрением произнес Глава Дома и наконец сел за стол.

Винкл быстро вышла за дверь.

…Я нашел ее на скамейке недалеко от свежей могилы; она сидела, невидящим взглядом уставившись в окружавший ее мрамор, и мяла в руках одинокую гвоздичку.

Я молча сел рядом — дальше мы сидели и смотрели вместе, до тех самых пор, пока сумрак не поглотил золотистые буквы.

Мы оба ненавидели этот день — потому что точно знали, кого и когда нам придется хоронить следующим.

— Что ты ему сказал?!!

— Да какая разница?.. — безуспешно пытался отбиваться Аластор, постепенно сдавая позиции под натиском взбешенной фурии, которую я еще недавно с нежностью называл Малышкой Винкл.

— Такая!!! Или теперь ты тоже не хочешь со мной общаться?.. Я же, — Винкл всхлипнула, — грязнокровка!

— Я ему этого не говорил!..

— Ты!.. Не говорил!.. Ха!! Он это, наверное, сам придумал, с первого взгляда определил!..

— Вин, я…

— Не называй меня так!! — взвизгнула Винкл. — Что за панибратский тон!! Отныне и навек я для вас, — уничижительно прошипела девушка, — младшая леди Дома Алиса-Финкл Фииншир, только так и никак иначе!.. И ничто и никогда не сможет исключить меня из рода!

Винкл независимо тряхнула головой — зеленые пряди разметались по обнаженной спине в черном коктейльном платье — и поспешила уйти из беседки, бормоча себе под нос какие-то проклятия.

Дело было утром пятого сентября; после завтрака, проведенного в предгрозовом молчании, Винкл уволокла нас с Алом в виноградную беседку, где и устроила ему форменный разнос. Я мирно сидел на лавочке и не вмешивался, делая вид, что всегда мечтал быть увлеченным ботаником, изучающим листья винограда, и ничто больше в этой суетной жизни меня не интересует. Я слишком хорошо знал этот тон и этот голос; хорошо, что она не завела этот разговор вчера вечером.

С самого раннего утра я сходил на кладбище поклониться деду, из-за чего настроение у меня сделалось спокойное, возвышенное и безразличное. Должно быть, именно в таком расположении духа легендарный Леонардо да Винчи писал свою знаменитую Мону Лизу; мне всегда казалось, что они оба будто бы не от мира сего.

— И часто с ней такое?.. — невозмутимо поинтересовался Ал, ощипывая розу, которой его колотила Винкл. Я мог только позавидовать его выдержке.

— Бывает, — пожал плечами я. — Ты молодец, я так и не научился бороться с ее истериками…

— Ха!.. Ты просто не знаком с моей матушкой, старшей леди Лилит. Вот после нее мне точно не страшна никакая жена-мегера, — Ал, видимо, развеселился; роза упала на землю. Потом немного подумал и поправился: — Ты не подумай, я не хочу сказать о ней ничего плохого, и вообще у нас замечательная и очень дружная семья…

— Умгу. У нас тоже.

Мы поглядели на кислые физиономии друг друга, и я тихонько, в рамках соблюдения приличий, хихикнул.

— Слушай, — заинтересовался я, — а у вас семья большая?..

— Ну… да. Я четвертый, третий из мальчишек, и у меня восемь младших братьев и сестер. Мелкому всего полтора года. Но это не так-то много, у Глав Домов всегда много немало детей, якобы чтобы было из кого выбираться наследника… Нас вот одиннадцать.

— Четыре плюс восемь — это двенадцать, — заметил я.

— Роланд, старший из нас, погиб, когда ему было шестнадцать.

— Подожди… то есть ты — следующий после Элфиаса?.. Потенциальный наследник?..

— Ты помнишь, как зовут наследника Дома Ланьер?..

— Разумеется, я помню наследников всех Старших Домов. Ты не ответил.

— Ну, собственно, да, — грустно вздохнул Аластор, — так и есть. Но я никогда не буду наследником, отец не считает меня достойным.